Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

Коркой новой обрастать готовы,
Старая осыпалась трухой,
Новый год, конечно, будет новый,
Старая улыбка – молодой.

Все мы ждем, он будем снова с нами,
Все в волнении нервы напрягли,
Загадали, как всегда желание,
И желанье то скорей сожгли.

Пепел замешали на шампанском,
Стукнули бокалами в тиши,
Под куранты в мыслях прошептали:
«Если есть Господь, то помоги…»

Волной нервишки перекатывают тело,
Которое устало от тех нерв,
Видать, что телу это надоело
Избавиться хотело от Минерв.

Внутри себя войной уже насытясь,
До перемирия только доползти,
Шепнуть себе: «Ты только не осыпься,
Чтоб что-то и кому-то донести».

Волной нервишки перекатывают тело,
Оно еще в дремоте, но живет,
Проснется, вздрогнет, значит, захотело,
Поднимется, очнется и пойдет.

Не катятся каменья по пригорку,
Вросли навеки, вбитые по грудь.
Вот так и люди, жившие вдогонку
Не могут жизнь свою перевернуть.

Зациклились и приросли к дивану,
А в мыслях наверху и поверх всех,
Надеются на чудо про Ивана,
По Щучьему велят, но то не грех.

Они мечтают, но мечтать не вредно,
И протекает тихо жизни путь.
И с сединою тихо, незаметно
Пришли туда, где можно отдохнуть.

Где уж не слышно даже птичье пение
И ветер не тревожит волоса.
И вот награда жизни за мучение —
Не слышать больше чьи-то голоса.

Скрипуч, ужасен, на лопате ком
Земли, прилипшей от чужой могилы.
Так скрючило, но кто виновен в том,
Что жизнь заставила пристроиться в терпилы.

Кому-то – рыть, кому-то – там лежать,
Не спрашивает бывшие дипломы,
Сует лишь в руку эту рукоять:
Копай, убогий, им дорогу к дому.

А он в душе давно уже не рад
Смотреть сквозь пьяный дым на эти слезы.
И вечером, подняв опять стакан,
Шепнет себе: «Устал от этой прозы».

Он видел много и пожил свое,
Профессор философии по жизни.
Но жизнь заставила пойти на дно
И провожать таких совсем неблизких…

Он рад и тем, что есть в руках кайло,
Что есть на вечер и стакан с капустой кислой.
Философ бывший, но в душе тепло,
Он счастлив этим, ведь по жизни – чистый.

Проспав полтинник или продремав,
Очнулся, как бы сбросил паутину,
Себя в комок с последних сил собрав,
Решил прорвать застойную плотину.

Чуть приподнявшись, зубы – под губу,
Глаза расширив уж наполовину,
Сказал себе: «Я больше могу,
Начну все заново, не превращусь в скотину».

Сварил овсянку чуть на молоке,
И в мыслях даже делая зарядку,
На лыжах навострился на заре,
Про горы вспомнил, все бы по порядку.

И возрождаясь Фениксом – за дверь,
В скрипучий снег ныряя головою,
Себе кричал: «Теперь уж без потерь!»
А сзади голос: «Я всегда с тобою…»

На черно-белом фото – карусели,
Лет тридцать, пролетевшие как миг,
И я на них, мы с юностью летели
По кругу, и волос взметался вихрь.

Счастливый взгляд, заманчивость улыбки,
Непредсказуема по жизни карусель,
Но это фото до сих пор на стенке,
Несет меня по жизни каждый день.

Подарите, кто что может, подарите от души
Скиньтесь люди, все поможет ярче праздник провести.
Пусть подарки небогаты, им не надо серебра,
И улыбке будут рады, ведь душа полна добра.
Новый Год, представьте только, как волнуется народ,
Дед Морозов у нас столько, каждый что-то принесет.
Мы в душе все Дед Морозы и Снегурки как одна,
Не жалейте, приносите, вам воздастся все сполна.
Может лет через десятки, вы дрожащею рукой
Вдруг наденете перчатки, как подарок дорогой.
По щеке слеза сбежала, Боже мой, и я тогда
Все сюда передавала, а теперь и я седа…

Жизнь кочевая захватила,
Бурлит и не дает покой,
Сегодня ты забыла мыло,
А я небритый, Боже мой!

А джинсы где? Опять забыла?
Зарядка где? А где часы?
Остатки возим, чтоб не сгнило,
И так до лучшей полосы.

Коньяк с собой, вина остатки,
Немного здесь, немного там.
Вот это жизнь, одни накладки,
Но все равно приятно нам.