Валерий Кузьмин - В облаках ангел смотрит на всех… (сборник)

Крот в темноте ночной, прорылся в
огород,
По жизни слеп, но носом чуял грядки,
Зато и не любил его народ,
Если поймают, били без оглядки,
Но крот хитер, он днем спокойно спал,
А ночью на охоту выползал,
Пока народ тот отдыхал,
Таков нахал.
Да в огороде было, что поесть,
Но крот был мал и все ему не съесть,
Он больше портил, чем съедал,
И со слепу иль по судьбе в капкан попал,
Что делать, выхода здесь нет,
Залился крот горючими слезами,
К всевышнему воззвал,
Под небесами,
Вдруг услыхали,
Что слеп он и обижен,
Что и по жизни бит уже не раз,
Ну, в общем стрижен.
И голос с высоты шепнул: живи,
Но не воруй, капкан открылся,
Крот выпал из него и оживился,
Проверил шкуру, хвост,
Да все на месте,
От радости такой,
Решил своей невесте,
Подарок принести,
А что нести, конечно, с огорода,
Не учит жизнь урода.
Всего набрал, ползет к своей норе,
Нагруженный, слепой от счастья,
В всевышнего не веря, хоть молил,
Но все забыл,

И тут опять ненастье,
Второй капкан
кротишку удавил
Мораль слепа,
всевышний все видал,
Но счастья
дважды не давал.

Лариса-крыса у свиньи,
Деньжонок одолжила,
Мол, надо ей на гарнитур,
Чтоб было все красиво,
Свинья поверила сперва,
Дала деньжат на время,
Но все равно в душе своей,
Ей до конца не верит,
А время шло, Ларисы нет
И гарнитура тоже,
Дошло свинье в ее душе,
Что дали ей по роже,
Да и вообще, как может быть
Что крыса ей товарищ,
Какой свинье пообещать,
И даже не напарить.

Мораль для всех весьма проста,
Ведь крыса – это крыса,
Напарить может и слона,
А звать ее Лариса.

Медведь однажды спьяну иль с угару,
Забрел в Сахару,
Кругом песок, жара и нет воды,
Он обалдел, встал на дыбы,
Завыл с бессилья,
Хоть и был силен,
Взмолился: Господи,
Не буду больше пить,
И был прощен.
Враз перед ним – зеленая поляна,
Ручей журчит, прохлада, видно рай,
Медведь от радости забился, забывая,
Что обещал, да и хватил чрез край,
А как очнулся – он опять в пустыне,
Опять сушняк и сердце из груди,
Так вот и шляется в пустыне и поныне,
Не знает, как и в чем себя найти,
И как-то, повстречав в пути верблюда,
Спросил: «Горбатый, далеко ль леса?»
Горбатый: «Не встречалися покуда,
Да не видал с рожденья никогда».
Взревел медведь: «Мне тут теперь до
гроба,
Я ж не верблюд и я хочу попить».
А сверху Бог: «Теперь твоя дорога
Всю чашу алкоголика испить».
Медведь услышал приговор христовый,
Отрыл в песке поглубже упокой,
Залег туда, но был уже не новый,
Он старой наградил себя судьбой.

Мораль: Хоть пьющий на надежду
уповает,
Но господу
не изменяет.

Один бобер, считался очень умным,
Он всех учил – как жить, как строить,
Как валить.
Зажиточным он был, и знать разумным,
И полон дом его и все при нем,
И дети, и жена, и даже теща,
По жизни знал, казалось, обо всем,
Но жизнь крива – все оказалось проще.
Хамелеон завелся в том лесу,
Он банк открыл и обещал такое,
Что в следущем году,
У всех и сразу втрое.
Лесной народ уже пошел толпой,
Несут заначки, в очередь гурьбой,
Не опоздать бы, ведь халява – слаще,
Бобер о дерево потерся головой,
Решил, все заложил,
К хамелеону тащит.
Тот принимает все и обещает злато,
Что через год здесь будет так богато,
Что у бобра добра, до смерти уж не надо,
Собрал, что смог, и из зеленого,
Прикинулся в араба.
Прошел уж год, а гада так и нет,
Он далеко в песках, на солнце загорает,
Тут до бобра дошло, что это был конец,
Хамелеон – он же «Хопер-Инвест»,
Вот так бывает.

Мораль для всех бобров одна,
В Хоперах не ищи добра.

Карась был молодой и полон сил,
И с каждым годом, больше наливался,
Он сети стороною обходил,
Зимою в ил по горло зарывался,
Но потихонечку спивался,
Так незаметно, даже для себя,
С утра рюмашку, к вечеру баклажку,
Навеселе потрогает червя,
Но не берет крючок в свою затяжку.
Карась хоть пил – сначала меру знал,
Но потихоньку стало замечаться,
Напьется так – себя не узнавал,
До разума его не достучаться.
И докатился и пошел в запой,
Бурлит весь пруд от пьяного соседа,
Такое выкинет по пьяне, хоть завой,
И вдруг пропал карась, и нету следа.
И все гадали – где же наш карась,
Хоть пьяница, но жалко бедолагу,
Карась по пьянке угодил на грязь,
На мелководье и попал в бодягу,
Он пьяным бил хвостом, но в жиже
никуда,
Он только цаплино привлек к себе
вниманье,
Для цапли, что карась – еда,
К еде у цапли есть всегда желанье,
Подкинула чуть вверх, открыла клюв,
Карась блеснул, на солнце отразился
И провалился, не открывши рта.