Тамара Величковская - Цветок и камень

Каждый день, всегда перед обедом,
Выхожу, волнуясь, на крыльцо
Входит почтальон с велосипедом
И дает мне в руки письмецо…
И сейчас же убегают тучи,
Открывая солнечный простор —
Вижу почерк тонкий и летучий,
Буквы заплетаются в узор.
Прочитать не терпится до смерти
И читаю много, много раз.
В этом белом маленьком конверте
Ежедневной радости запас.
Радость даже и в румянце марок,
В первых строчках — радостная дрожь.
Кажется, как будто бы в подарок
Ты мне розы ежедневно шлешь.

Что было? — никак не припомню
Приснился мучительный сон,
Но знаю, что болью огромной
Он был осенен и пронзен…
В селе петухи закричали,
За окнами стало светать,
Но вещей и острой печали
Я все не могла отогнать.
И долго в молчании строгом
О чем-то я плакала… но
Душа моя ведает много
Того, что мне знать не дано.

Мы с тобою оба рождены
На одной из самых лучших родии,
Мы с тобою оба включены
В милосердный Замысел Господень.

Божьей волей было суждено
Нам скитаться по чужим дорогам
И от самой юности дано
Пережить мучительного много.

Мы не рано встретились с тобой —
День тускнел и опускался вечер,
Вешний вечер, избранный судьбой
Для нежданней и счастливой встречи.

Разве можно это объяснить?
Взгляд, улыбка, голос осторожный…
Протянулась золотая нить
И связала крепко и надежно.

Словно вешний ринулся поток,
Словно песнь рванулась молодая…
И душа раскрылась, как цветок,
И цветет. И все не увядает.

Мы шли и зеленые пажити
Все время смыкались вокруг.
Я думала — что же вы скажете,
Усталый и радостный друг?

Но грустные строки Есенина
Припомнились вам на ходу,
А ветер завыл по осеннему,
Как будто пророча беду.

Закат заалел над деревнею
И был он высок и глубок.
Нахохлилась церковка древняя,
Как старый больной голубок.

Вошли мы… Нежданно, негаданно
Я жизни коснулась иной,
Пахнуло цветами и ладаном,
И вечностью. И тишиной.

Но эхо вернуло сторицею
Скрип двери и отзвуки дня,
Под сводами птица за птицею
Носились, кружились, звеня…

В притворе, давно не тревожимом,
Где бронзовый ангел блеснул,
Почудилось будто бы «Боже мой!»
По близости кто-то шепнул.

И горечь любви нераскаянной,
Меня поджидавшая там,
Как пес потерявший хозяина
За мною пошла по пятам.

На рассвете, каждый Божий день,
Мы выходим погулять с собакой…
Темным окнам просыпаться лень,
Фонари сияют в полумраке.

А в домах будильники слышны,
Трудовые, наступают будни…
И не нарушая тишины
Мы идем по улице безлюдной.

Я собаке не хочу мешать:
У собаки собственные вкусы,
Надо ей за кошкой побежать
И понюхать по дороге мусор.

Мне же надо посмотреть туда,
Где восток прозрачно розовеет
И подумать надо иногда
О своих писательских затеях.

За газетой мы потом зайдем
И в пекарню, за румяной булкой
И вернемся, окружным путем
По совсем пустынным переулкам.

И приносим, приходя домой,
Свежий хлеб на утренней газете,
Чтоб за чашкой кофе милый мой
Узнавал, что нового на свете.

Воробьев вороватая стайка,
Светлый воздух зеленого марта,
С переполненной сумкой хозяйка,
Не Мария, должно быть, но Марфа…
Пробегают по желтым дорожкам
Шаловливые, шумные дети…

Это все перед нашим окошком,
В голубом нарастающем свете.
Новый мир? — впрочем старый, престарый,
Но знакомую древнюю Землю,
Как частицу чудесного дара,
Я в открытое сердце приемлю.
И в каком-то прозреньи глубоком
Я во всем принимаю участье.
И слова благодарным потоком
Говорят о нахлынувшем счастье.

А у моста кусты чертополоха,
А над ними вечером звезда.
На мосту железный лязг и грохот,
Там, гремя, проходят поезда.

И в теченье одного момента,
Уносясь неведомо куда,
Пролетает светлой кинолентой
Освещенных, окон череда.