Лариса Рубальская - Лирика

Луч солнца гаснет на песке.
Жемчужина в твоей руке.
Огонь бережно хранит ее ладонь.

Какое счастье быть с тобою в ссоре.
От всех забот взять отпуск дня на два,
Свободной птицей в голубом просторе
Парить, забыв обидные слова!

Какое счастье, на часы не глядя,
В кафе с подружкой кофе пить, болтать,
И на тебя эмоции не тратить,
И вообще тебя не вспоминать!

Какое счастье, как бывало раньше,
Поймать глазами чей-то взгляд в толпе,
И, замирая, ждать, что будет дальше,
И ничего не объяснять тебе!

Какое счастье, смазать чуть помаду,
И на углу купить себе цветы.
Ревнуй, Отелло, так тебе и надо,
Все это сам себе устроил ты!

Какое счастье – сесть в троллейбус поздний
И плыть неспешно улицей ночной,
И за окном увидеть в небе звезды,
И вдруг понять, как плохо быть одной!

Какое счастье поздно возвратиться,
Увидев свет, знать – дома кто-то есть,
И выйдешь ты, и скажешь – хватит злиться,
Я так устал, дай что-нибудь поесть!

Свет звезды проснется в вышине,
Звук рояля вздрогнет в тишине.
Тихо трону клавиши,
И душой оттаявшей
Ты, быть может, вспомнишь обо мне.

Я почти забыла голос твой,
Звук твоих шагов на мостовой,
Тихо трону клавиши,
И опять ты явишься,
Бесконечно близкий и чужой.

Жаль
Разбитый хрусталь.
Осколки мечты
В гулком звоне пустоты.
Жаль.
Чужая печаль,
А я на краю
Замерев, одна стою.

Мой рояль, мой нежный, добрый друг!
Знаешь ты мелодию разлук.
Тихо трону клавиши,
И опять ты даришь мне
Тех далеких дней забытый звук.

Память-птица крылья распахнет,
И свершится музыки полет.
Тихо трону клавиши,
И тогда узнаешь ты,
Чья душа тебя к себе зовет.

Женщина в новом идет плаще.
Нет у нее никого вообще.
Дочка отдельно живет, замужняя,
И мама теперь ей стала ненужною.

Женщина плащ купила дорогой —
Может, посмотрит один-другой?
Ну, молодой к ней вряд ли подойдет,
Но и немолодой ей тоже подойдет.

Женщине сорок, но их ей не дать,
Она еще хочет любить и страдать.
Она еще, в общем, девчонка в душе,
И дело даже не только в плаще.

Она забыла невеселое прошлое,
И очень надеется еще на хорошее.
Вот тут на днях подкатил «Мерседес»,
Правда, дорогу спросил и исчез.

Но мог ведь спросить у кого-то еще?
И женщина это связала с плащом.
Женщина смотрится в стекла витрин.
Ну вот, еще вечер окончен один.

И нет никаких вариантов, хоть плачь,
Напрасными были надежды на плащ.
Домой одна возвратится опять,
Чаю попьет и уляжется спать.

А метеодиктор, смешной человек,
Скажет, что завтра в городе снег,
И температура минусовая,
А кто ж в такую плащи надевает?

И женщина утром наденет пальто.
Оно неплохое. Но все же не то.
А плащ повесит в шкаф зимовать,
Но будет порой его доставать

И думать, что снова настанет весна,
И она не будет весь век одна.
И кто-то однажды заметит плащ,
И зазвучит мендельсоновский марш.

Они будут вместе телек смотреть.
Ой, как не хочется ей стареть!
Сходить, что ль, к замужней дочке в гости,
Отдать ей плащ. Молодая, пусть носит…

Когда от шума городского
Совсем покоя нет душе,
Полночи поездом до Пскова,
И вы в Михайловском уже.

Там мудрый дуб уединенный
Шумит листвою столько лет.
Там, вдохновленный и влюбленный,
Творил божественный поэт.

В аллее Керн закружит ветер
Балет оранжевой листвы,
И в девятнадцатом столетье
Уже с поэтом рядом вы.

Но не спугните, бога ради,
Летучей музы легкий след!
Вот на полях его тетради
Головки чьей-то силуэт.

Слова выводит быстрый почерк,
За мыслями спешит рука,
И волшебство бесценных строчек
Жить остается на века.

А где-то слезы льет в подушку
Та, с кем вчера он нежен был,
И шепчет, плача: Саша! Пушкин!
А он ее уже забыл.

Уже другой кудрявый гений
Спешит дарить сердечный пыл,
Их след в порывах вдохновенья —
И легкий вздох: – Я вас любил…

Любил, спешил, шумел, смеялся,
Сверхчеловек и сверхпоэт,
И здесь, в Михайловском остался
Прелестный отзвук прежних лет.