Федор Тютчев - Лирика. Т2. Стихотворения 1815-1873

25 Как в роскошной этой раме
Дивных гор и двух морей
Веселится об исламе
Христианский съезд князей!

И конца нет их приветам,
30 Обнимает брата брат…
О, каким отрадным светом
Звезды Запада горят!

И все ярче и милее
Светит тут звезда одна,
35 Коронованная фея,
Рима дочь, его жена.

С пресловутого театра
Всех изяществ и затей,
Как вторая Клеопатра,
40 В сонме царственных гостей,

На Восток она явилась,
Всем на радость, не на зло,
И пред нею все склонилось:
Солнце с Запада взошло!

45 Только там, где тени бродят
По долинам и горам
И куда уж не доходят
Эти клики, этот гам, –

Только там, где тени бродят,
50 Там, в ночи, из свежих ран
Кровью медленно исходят
Миллионы христиан…

Спешу поздравить с неудачей:
Она – блистательный успех.
Для вас почетна наипаче
И назидательна для всех.

5 Что русским словом столько лет
Вы славно служите России,
Про это знает целый свет,
Не знают немцы лишь родные.

Ах нет, то знают и они;
10 И что в славянском вражьем мире
Вы совершили – вы одни, –
Все ведают, et inde irae! 143

Во всем обширном этом крае
Они встречали вас не раз,
15 В Балканах, Чехах, на Дунае
Везде, везде встречали вас.

И как же мог бы без измены,
Высокодоблестный досель,
В академические стены,
20 В заветную их цитадель,

Казною русской содержимый
Для этих славных оборон,
Вас, вас впустить – непобедимый
Немецкий храбрый гарнизон?

Так провидение судило,
Чтоб о величии грядущем
Великого славянского царя
Возвещено вселенной было
5 Не гласом грома всемогущим,
А звучным писком комара.

Радость и горе в живом упоенье,
Думы и сердце в вечном волненье,
В небе ликуя, томясь на земли,
Страстно ликующей,
5 Страстно тоскующей,
Жизни блаженство в одной лишь любви.

Костер сооружен, и роковое
Готово вспыхнуть пламя; все молчит, –
Лишь слышен легкий треск, и в нижнем слое
Костра огонь предательски сквозит.

5 Дым побежал – народ столпился гуще;
Вот все они – весь этот темный мир:
Тут и гнетомый люд, и люд гнетущий,
Ложь и насилье, рыцарство и клир.

Тут вероломный кесарь, и князей
10 Имперских и духовных сонм верховный,
И сам он, римский иерарх, в своей
Непогрешимости греховной.

Тут и она – та старица простая,
Не позабытая с тех пор,
15 Что принесла, крестясь и воздыхая,
Вязанку дров, как лепту, на костер.

И на костре, как жертва пред закланьем,
Вам праведник великий предстоит:
Уже обвеян огненным сияньем,
20 Он молится – и голос не дрожит…

Народа чешского святой учитель,
Бестрепетный свидетель о Христе
И римской лжи суровый обличитель
В своей высокой простоте, –

25 Не изменив ни богу, ни народу,
Боролся он – и был необорим –
За правду божью, за ее свободу,
За все, за все, что бредом назвал Рим.

Он духом в небе – братскою ж любовью
30 Еще он здесь, еще в среде своих,
И светел он, что собственною кровью
Христову кровь он отстоял для них.

О чешский край! о род единокровный!
Не отвергай наследья своего!
35 О, доверши же подвиг свой духовный
И братского единства торжество!

И, цепь порвав с юродствующим Римом,
Гнетущую тебя уж так давно,
На Гусовом костре неугасимом
40 Расплавь ее последнее звено.

Над русской Вильной стародавней
Родные теплятся кресты –
И звоном меди православной
Все огласились высоты.

5 Минули веки искушенья,
Забыты страшные дела –
И даже мерзость запустенья
Здесь райским крином расцвела.

Преданье ожило святое
10 Первоначальных лучших дней,
И только позднее былое
Здесь в царство отошло теней.

Оттуда смутным сновиденьем
Еще дано ему порой
15 Перед всеобщим пробужденьем
Живых тревожить здесь покой.