Александр Артёмов - Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Нана, что знаешь теперь ты о сыне?
Дремлет, тоской убаюкан, у моря…
Мальчик твой малый — один на чужбине,
Жаждет увидеть родные нагорья.

Здесь и денек такой выпасть не может,
Что показал бы Эльбруса вершину.
Жизнь моя здесь матерей не тревожит,
Не твоему улыбаются сыну.

Порт… И суда… И чужая столица…
В громе и грохоте грузчиков много.
Грязными фесками потные лица Вытрут…
И снова с поклажей в дорогу.

Слышишь, родная? Лишь грузчики эти
Душу мне лаской неловкою лечат.
Да, сироте, мол, несладко на свете!..
Грубые руки погладят — и легче.

Мне заскорузлые их ладони
Нежными кажутся в эту минуту…
Пусть я от родины всё отдаленней,
Ближе становишься ты почему-то!..

Ах, хорошо бы мне было, я знаю,
Если б ты вовсе меня не родила…
Бросить тебя я не мог бы, родная,
Если б взяла меня в детстве могила…

Чем согрешил я, о боже? Тобою
По миру пущен разутым, раздетым!
Мать неповинную метишь судьбою
Плакальщиц, связанных вдовьим обетом.

Крепко ты спрятался в райских палатах,
Если не слышишь рыданий дитяти.
В мусорной куче он спит, а богатых
Зрелищем этим ты радуешь кстати!..

Жди меня, мама!.. В труде неустанном
Выйдет из мальчика сильный мужчина.
В старом ущелье над нашим Баксаном
Снова увидишь любимого сына.

Высо́ко, под самые тучи,
Поднявши верхушку свою,
Раскинуло дерево сучья
И теплую ловит струю.

Дрожит на нем лист пожелтелый,
Один-одинешенек он.
Покинутый, осиротелый,
В дремоту листок погружен…

Степные задорные птицы
На ветках нашли свой приют;
Чуть станет заря золотиться —
Щебечут они и поют.

Тоскует листок одиноко —
На что ему гомон пичуг?
Но вот от ствола недалеко
Увидел он бабочку вдруг.

Как будто бы с ним она схожа:
На крылышках тонкая сеть…
Листок и подумал: я тоже,
Наверно, могу полететь.

Сорви меня, буду красивым,
Как ты, золотой огонек!
Тут ветер внезапным порывом
Сорвал недовольный листок.

И тот, что на ветке родимой
Томился, к чужому стремясь,
Холодным дыханьем гонимый,
Упал в придорожную грязь.

Пройденный путь озирая,
Девушка, серне под стать,
Горы родимого края
К сердцу готова прижать;
Тает печаль вековая,
Стоит лишь песню начать.

Два проницательных глаза
Мерят простор Кабарды:
Сгинь, суеверий зараза!
Буйно цветите, сады!