Константин Кедров - Невеста лохматая светом

Театральной крови река
Сквозь Лубянку и сквозь Неглинку
Переполнила берега
И заполнила всю глубинку

Он писал: «Меня старика…»
Нет он гений а не старик
Это Мунка протяжный Крик
Мунк из мук и муки река

Мейерхольда из зала взор
Исцеляющий как Авиценна
Авансцена – Немая сцена
Режиссер веков Ревизор

Мейерхольд поставил Ревизора
Ревизор поставил Мейерхольда
Господа! Я должен сообщить вам
Приятнейшее известие —
К нам едет Мейерхольд

Вот Мейерхольд поставил Ревизора
Вот Ревизор прославил Мейерхольда
Вот Маяковский всем устроил Баню
И вывел пролетарского Клопа
Вот Луначарский кинул клич:
На зад к Островскому
И Мейерхольд поставил Лес людей
В зелёном парике Ольха
Деревья-люди подверглись критике
партийного начальства
Парик зеленый Сталин снял
как скальп
Все движется навстречу Мейерхольду
А Мейерхольд
теперь он неподвижен
Биомеханика осталась в небесах
Небесный цирк вычерчивают звезды
А Мейерхольд на солнечных весах
То ввысь взметнется
То за горизонт
уйдет
И снова к нам вернется
Ночь-занавесь
Теперь весь мир театр

Все Ангелы слегка многокрылы
И только Сверхангелы летят без крыльев
Крылья осыпаются как листва
Ангелы продолжают полет
Часто не замечая, что они уже люди

Обожаю метаметафору Бога
Бог – это иногда я
иногда никто
Есть еще метафора неба
Астрономы говорят:
– Это оптическая иллюзия —
Бог – иллюзия неба
Небо – иллюзия Бога
Жизнь – иллюзия смерти
Смерть – иллюзия жизни
Душа – иллюзия тела
Тело – душа иллюзии
Женщина – бред мужчины
Мужчина – радуга женщин
Я разговариваю со своими словами
и слова говорят со мной
Я пишу свой генетический код
Кто его прочтет
станет мной
Я выхожу из зеркала
чтобы не отражаться
Жизнь
я тебя хочу

Ах Рахманинов —
Музыка звука
В каждой ноте рыданье
Каждая нота я

Нет никогда я не буду
Нет никогда
Я я
Никогда
Я я я
Никогда
Да да да да
Никогда

Все корабли
отчалили
В Отчаяние

И только я —
Отчаянный капитан
над чайками
отчаянно чаю

Искусство жить – старинное искусство
Но им владеет только тот кто про́жил
Оно похоже на искусство Пруста
Пруст вечно жил и вечно вечность множил

Все мимолетно
но и бесконечно
Но умер Пруст —
живет он
только вечно

Вымирают в Москве трамваи
Словно мамонты в оледенении
Но к весне они оживают
И звенят их звонки последние
Вымирают в Москве поэты
Вот ушел Вознесенский А
Их маршруты нам неизвестны
Путь обратный от Я до А
Чистопрудный еще сохранился
Он плывет вдоль Чистых Прудов
Или может он мне приснился
В тишине булгаковских снов
Там где пруд Москва сохранила
Где Булгаков маршрут изменил
Мчит трамвай из другого мира
Мчит сквозь наш
Параллельный мир

Как медный духовой оркестр
Духовной жаждою томим
Опустошающий регистр
И имя словно псевдоним

И одуряющая боль
Об ударяющий литавр
Пароли троль где троль пароль
Минувший минный минотавр

Стих многозалповый не стих
Дрожит в пространстве канонада
Слепой феерией шутих
Канкан Канкун в канонах ада

Под минный духовой оркестр
Орфей спустился в подземелья
Прицелом обводя окрест
Предел родного беспределья

Черёмухи нездешний снег
Трамбон как человек в футляре
Цейс цельс Объекта необъект
Застыл в нездешнем окуляре

Не Терзай меня мать Тереза
Говоришь не хватает любви
железа моя из железа
Вечно в ржавчине как в крови

Не Терзай меня мать Тереза
Мир не прост он отнюдь не прост
Даже кровь красна от железа
Все железо из новых звезд

Я молил но все бесполезно
Жизнь разорвана на клочки
Растерзала меня Тереза
Став гранатою без чеки