Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

Как бы мог прозябнуть колос,
Кабы осень всё стояла?
Было б горько, было б тяжко
Красной девице без друга!

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Путь-дорогу я узнаю,
Все приметы отличу
И касаткой по Дунаю
Понесусь и полечу;
На поляне там зеленой
Ладу верного сыскав,
Омочу в реке студеной
Я бобровый мой рукав,
И на милом теле рану,
Нанесенную врагом,
Омывать я долго стану
Тем бобровым рукавом».

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Ветер вольный, ты гуляешь
По небесным вышинам,
Для чего же посылаешь
Стрелы вражеские к нам?
Или, ветер, недостало
Голубых тебе морей?
Иль на них тебе не стало
Белокрылых кораблей?
Для чего, когда лелеял
Море синее твое,
По ковыль-траве развеял
Всё веселие мое?»

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Днепр могучий, наша слава!
Быстроводная река!
Выносил ты Святослава
Против рати Кобяка!
Ребры гор тобой пробиты;
На своей теперь волне
Из чужбины принеси ты
Ладу милого ко мне,
Чтобы я не горевала
Рано утром по зарям,
Чтобы слез не проливала
По князьям-богатырям!»

Как возговорит в Путивле
Ярославна у ворот:
«Солнце, солнышко ты красно!
Озаряя дол и лес,
Ты горишь тепло и ясно
Посреди твоих небес!
Не пылай так жарко ныне…
Солнце, солнце, для чего
Истомило ты в пустыне
Рати лады моего?
Ты согнуло их колчаны,
Ты свело у них луки…
Посылают половчаны
К нам несметные полки».

Полотно ткала сидела Зейна,
Полотно ткала на огороде.
Мать приходит звать ее на ужин:
«Слышишь, Зейна, ужинать пойдем-ка!
Поедим-ка сахарной баклавы!»
Дочь на это с сердцем отвечает:
«Без меня пускай отходит ужин!
Не до ужина мне, горькой, нынче:
От тоски болит и ноет сердце!
Приходил ко мне сегодня милый,
Ощипал мои цветы-цветочки,
Оборвал в стану шелковы нитки.
Побраним его с тобою вместе:
Грудь моя, ты будь ему темницей!
Руки белые — на шее цепью!
А уста ему пусть очи выпьют!»

Ты еще не умеешь любить,
Но готов я порою забыться
И с тобою слегка пошутить,
И в тебя на минуту влюбиться.

Я влюбляюсь в тебя без ума;
Ты, кокетка, шалить начинаешь:
Ты как будто бы любишь сама,
И тоскуешь, и тайно страдаешь;

Ты прощаешь певцу своему
И волненье, и грусть, и докуку,
И что крепко целую и жму
Я твою белоснежную руку;

И что в очи тебе я смотрю
Беспокойным, томительным взором,
Что с тобой говорю, говорю
И не знаю конца разговорам…

Вдруг, я вижу, ты снова не та:
О любви уж и слышать не хочешь,
И как будто другим занята,
И бежишь от меня, и хохочешь…

Я спешу заглушить и забыть
Ропот сердца мятежный и страстный…
Ты еще не умеешь любить,
Мой ребенок, мой ангел прекрасный!

Очи, полные огня,
Вы — мои мучители!
Для чего вы у меня
Мир души похитили?

Всякий день и всякий час,
Днем и в ночь угрюмую,
Только знаю, что про вас
Думушку я думаю!

Веселюся ли с толпой,
В степи ли безлюдные
Унесусь — и вы за мной,
Пламенные, чудные!

Очи, полные огня,
Вы — мои мучители!
Для чего вы у меня
Мир души похитили?

Что такое это значит:
Как одна я с ним сижу,
Всё тоскует он и плачет?..
Право, маменьке скажу!

Я ему одна забота,
Но в душе моей, вишь, лед,
И глаза мои за что-то
Он кинжалами зовет.

Вишь, резва я, непослушна,
Ни на миг не посижу…
Право, мне уж это скушно,
Право, маменьке скажу!

Под окном моим всё бродит,
Сам с собою говорит;
Как одна — он глаз не сводит,
А при людях — не глядит.

Но порой, как с ним бываю,
И сама я вся дрожу,
И смущаюсь, и пылаю…
Право, маменьке скажу!

Пусть она о том рассудит;
Вот ужо я погляжу,
Что-то с ним, с бедняжкой, будет?..
Нет, уж лучше не скажу!