Борис Бухштаб - Поэты 1840–1850-х годов

Вот она — звезда Востока,
Неба жаркого цветок!
В сердце девы страстноокой
Льется пламени поток!

Груди бьются, будто волны,
Пух на девственных щеках,
И, роскошной неги полны,
Рдеют розы на устах;

Брови черные дугою,
И зубов жемчужный ряд,
Очи — звезды подо мглою —
Провозвестники отрад!

Всё любовию огнистой,
Сумасбродством дышит в ней…
И курчаво-смолянистой
На плече побег кудрей…

Дева юга! пред тобою
Бездыханен я стою:
Взором адским как стрелою
Ты пронзила грудь мою!..

Этим взором, этим взглядом,
Чаровница! ты мне вновь
Азиятским злейшим ядом
Отравила в сердце кровь!..

С эффектом громовым, победно и мятежно
Ты в мире пронеслась кометой неизбежной,
И бедных юношей толпами наповал,
Как молния, твой взгляд и жег, и убивал!
Я помню этот взгляд фосфорно-ядовитый,
И локон смоляной, твоим искусством взбитый,
Небрежно падавший до раскаленных плеч,
И пламенем страстей клокочущую речь;
Двухолмной груди блеск и узкой ножки стройность,
Во всех движениях разгар и беспокойность,
И припекавшие лобзаньями уста —
Венец красы твоей, о дева-красота!
Я помню этот миг, когда, царица бала,
По льду паркетному сильфидой ты летала
И как, дыхание в груди моей тая,
Взирая на тебя, страдал и рвался я,
Как ныне рвуся я, безумец одинокой,
Над сей могилою заглохшей и далекой.

В томной неге утопая,
Сладострастия полна,
Лунным светом облитая,
Вот Севилья, вот она!

Упоительно-прекрасен
И вкушая сладкий мир,
Вот он блещет, горд и ясен,
Голубой Гвадалквивир!

Близ порфировых ступеней,
Над заснувшею водой,
Там, где две сплелись сирени,—
Андалузец молодой:

Шляпа с длинными полями,
Плащ закинут за плечо,
Две морщины над бровями,
Взор сверкает горячо.

Под плащом его — гитара
И кинжал — надежный друг;
В мыслях — только донья Клара…
Чу! — и вдруг гитары звук.

С первым звуком у балкона
Промелькнула будто тень…
То она, в тени лимона,
Хороша как ясный день!

То она! И он трепещет,
Звуки льет как соловей,
Заливается — и мещет
Огнь и пламень из очей.

Донья внемлет в упоеньи,
Ей отрадно и легко…
В этих звуках, в этом пеньи
Всё так страстно-глубоко!

Под покровом темной ночи,
Песни пламенной в ответ,
Потупляя скромно очи,
Донья бросила букет.

В томной неге утопая,
Сладострастия полна,
Лунным светом облитая,
Вот Севилья, вот она!

Почтительно любуюся тобою
Издалека… Ты яркой красотою,
Как пышный цвет, торжественно полна,
Ты царственно, ты дивно создана!

Промчишься ли в блистающей карете —
Тобою бескорыстно вдохновлен,
Творю тебе обычный мой поклон,
Нимало не заботясь об ответе.

Окружена поклонников толпой,
Сидишь ли ты в великолепной ложе,
Я думаю: «Как хороша, о, боже!»,
Едва восторг удерживая мой.

Души моей высокое стремленье,
Мой драгоценный, задушевный клад!
Брось на меня хоть ненароком взгляд,—
Твой каждый взгляд родит стихотворенье!

В ушах моих requiem страшно звучал,
И мрачно на улицах было,
Лишь там наверху огонек чуть мерцал
Сквозь красную штору у милой.

И холод по жилам моим пробежал,
И сердце болезненно сжалось;
Я более года ее не видал…
Что с ней, с моей милою, сталось?

Темна была ночь, ночь была холодна,
И ветер свистел так уныло…
В гробу как живая лежала она,
И полночь на башне пробило.