Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

Не поделив с отцом Ипатом
Бог весть чего, бобыль-Артем
Облаял батю непутем.
«Ну, я ж с тобою, супостатом!
Постой, попомнишь, хулиган,
Как поносить духовный сан!» –
Строчит куда-то поп бумажку.
Глядь, волокут Артема в стан:
«На три недели – в каталажку!»
Но за Артема все село:
Ему-де будет тяжело,
Бедняк болеет ведь падучей.
Кряхтит урядник:
                 «Экий случай!
Ну, что ж… Садися наперед…
А там начальство разберет…»
Не долго ждать пришлось разбора:
«Припадки? Может – нету спора –
Мужик себе и повредить.
Родню с ним, что ли… посадить?
Не изменять же приговора.
Насчет поблажек – извини!
Такой порядок нам неведом.
Что? Как? Бобыль? И нет родни?
Так заменить родню… соседом!»

   Слоняяся без дела
   В реке средь камышей,
Компания вьюнов случайно налетела
   На общий сбор ершей.
(«Случайно», говорю, а может – «не случайно»?)
   Ерши решали тайно,
Как им со щукою вести дальнейший бой?
Каких товарищей избрать в Совет ершиный
   Для руководства всей борьбой
   И управления общиной?
Достойных выбрали. «Все любы вам аль нет?»
«Все любы!» – «Все!» – «Проголосуем».
«Согласны, что и подписуем».
«Позвольте! Как же так? Уж утвержден Совет? –
Пищит какой-то вьюн. – Да я ж не подписался!»
   «Ты к нам откуда притесался? –
   Кричат ерши. –
   Не шебарши!»
«Чего – не шебарши? Вьюны, чай, тоже рыбы.
Вы на собрание и нас позвать могли бы.
Есть промеж нас, вьюнов, почище вас умы.
   Со щукой боремся и мы».
   «Вы?!» – «Чем напрасно горячиться
   Да подыматься на дыбы,
   Вам у вьюнов бы поучиться
   Культурным способам борьбы».
«Каким?» – «Сноровке и терпенью.
   Уметь мелькнуть неслышной тенью,
   Где попросить, где погрозить,
   Где аргументом поразить, –
Зря не казать своих колючек:
Колючки – это уж старо!»

   «Постой! Наплел ты закорючек.
   Да у вьюнов-то есть перо?»
   «Есть». – «Без колючек всё?» – «Вестимо».
   «Тогда… плывите, братцы, мимо!»

«Мой друг! Вы как насчет винца? –
Сановник потчевал купца. –
Пройдемся, что ли, по единой?..
Так… закусите осетриной
Иль балычком… Иль вот икра…
А Вы большой чудак, ей-богу!
Как это Вы при всех вчера?!
Учились где такому слогу:
Мы – граждане ! Ха-ха-ха-ха!
Мы ждем обещанных …Потеха!
Свобод …Ой-ой, помру со смеха!..
Администрация плоха!..
Дворянство в земстве нам помеха!..
Вот тут уж я и не пойму:
Про земство собственно к чему?»
(Шутя грозит начальство пальцем.)
«К чему? – осклабился купец. –
Смекаешь сам, родной отец:
Нам развернуться б… капитальцем!»

«Купец затребовал свобод!
Салазкин, браво, браво, браво!» –
Печать шумела. Экий, право!
Чудак народ!
Понять не трудно бы сначала:
Мошна купецкая кричала!

«Стой! Третий кто у телефона?» –
Вскричала важная персона,
Давая в ужасе отбой.
Сановник милый, бог с тобой, –
Зачем пугаться так: «Не шпик ли?»
Да мы (удел уж наш таков)
Не ступим шагу без шпиков.
А ничего. Живем. Привыкли.

Цензурный некий генерал
(Спешу отъехать на прибавке,
Что генерал давно в отставке)
С великой жалостью взирал
На вислоухого сынишку,
Уткнувшегося в книжку.
«Что? Тяжело, поди, сынок?
Да, брат, ученье – не забава;
   Про что урок?»
   «Про князя Ярослава…
О „Русской правде…“»
«Что?.. Ахти!
Тогда уж „Правду“ издавали?!
А что? не сказано, – прочти, –
За что ее конфисковали?
И как прихлопнули? Когда?
Судом? Аль без суда?»

Ох, по спине ползут мурашки.
Нам с этим цензором беда:
Столкнется с «Правдою труда»,
Так далеко ли до кондрашки!

Мучительный, гнетущий дух кошмар:
Сражен «Наш путь». Задушена газета.
Товарищи, губительный удар
   Ждет вашего ответа!
Мы свой порыв сынам передадим
   И, став примером для потомков,
Разбитый храм мы вновь соорудим
   Из дорогих для нас обломков.