Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

 Тут старый граммофон закашлял-захрипел
 И, в черный свой кружок уставивши шпенечек,
   Уж так-то жалостно запел:
«По-о-следний но-о-неш-ний дене-е-чек…»

Мы писали прежде смело:
Дескать, «в Пизе было дело».
Для цензуры – стоп! Стена!
Пизой – правда спасена!
А теперь нас и за Пизу
Жарят сверху, дуют снизу!
Вот те на !!!

Был пронский черный стан
     Объят большой тревогой:
«Эх, облегчить себя хоть малой бы подмогой!»
Судили долго, как свести конец с концом.
     И козырнули… мертвецом!

Что легче: голову ль, желудок ли беречь?
Бог с нею, с кошкою! Охотно съем и кошку.
Все легче, чем читать вихляющую «Речь»
И переваривать кадетскую окрошку.

Вся жизнь ее прошла и пакостно и жутко:
   Врала, брала – без промежутка.
Боролась яростно с «рабочим буйным сбродом»
   И подавилась… бутербродом.

        Билет
Варшавской лотереи,
        Жилет,
Лакейских две ливреи,
        Чулки,
Бумажные ботинки,
        Брелки,
Секретные картинки,
        «Эффект» –
Мазь для особых целей,
        Комплект
Резиновых изделий,
        Одна
Продажная идейка.
        Цена
За весь товар – копейка!

«Уж у меня ли, кум, завод был не завод?
Без остановки шел – сочти, который год?
Чуть не Расею всю мог завалить товаром! –
Московский некий туз, налегши на чаек,
   Пыхтел за пятым самоваром. –
   А нонь к чему идет? Нет, братец мой, – недаром
Все жуть меня брала, и сердце ёк да ёк.
Я как людей держал? В ежовых рукавицах!
Не пикни у меня о разных небылицах.
Замятия вышла раз – так я, не будь глупцом:
„Вот как вы, – говорю, – с родным своим отцом!
Кто ж, как не я, всегда держался с вами вкупе?“ –
Умаслил дураков одним-другим словцом,
   Наобещал им… черта в ступе.
Утихомирились. Покой и благодать.
Ан новой-то беды пришлось недолго ждать.
   Все Питер, съешь его проказа!
Там вольнодумство все свои дало ростки,
„Звезда“… и „Правда“ вслед… Проклятые листки!
   От них ведь вся зараза.
Заглянешь на завод – кругом шу-шу, шу-шу.
Шуршат газетами… Смешки да переглядки…
„У, черти, – думаю, – уж я вас распушу!“
Куда там. Самого трясет без лихорадки.
   Боюсь. Чего? И не понять.
   Все Питер. Сразу бы принять
      Решительные меры.
   Нет, спохватились через год:
Бьют „Правду“ и теснят на всякие манеры.
   Да что! Умнее стал народ:
   Набрался бодрости и веры –
   И не доест и не допьет,
   Последний грош в газету шлет.
Газета, что ни день, за карой терпит кару.
   Но каждому удару
      Готов отпор, –
   Не оставляют без ответа:
   Была до этих пор
      Одна газета,
   А нынче будет две –
   И в Петербурге и… в Москве!
Да, нечего сказать, хорошие итоги!
   Где? У кого искать подмоги?
Просить, чтоб и Москва с газетою дубьем
   Боролася и плетью?
Дразнить рабочих вновь? Нарваться на подъем
   И на газету… третью?..»

Я тоже думаю: пусть «Нашему пути»
   Враги не слишком рады.
Товарищи! Кто как там ни верти,
Нет силы, чтобы нас держали взаперти!
   Рабочей мысли нет преграды!

Никто молчать вас не принудит.
Газета – есть, газета – будет!
Рабочей волею сильна, –
Еще поборется она!