Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917

В убогой церковке толпятся стар и млад
   От алтаря и до притвора.
   «Ой, батюшки, умора!
Должно, жених взаправду клад,
Что у него невест такая свора!»
«Где, где они?»
   «Вон, матушка, гляди:
В нарядах подвенечных!
   Столпилось впереди
Чуть не полдюжины сердечных!»
   «С одним-то женихом?»
   «Ай, да Пахом!»
   «Ай, бабий же угодник!»
«Пришлось крутенько, греховодник?»
Пахом то на невест зернет, то на толпу.
Ни жив ни мертв стоит бедняга пред налоем.
      Невесты с воем
      Кидаются к попу.
«Ох, – поп кряхтит, – куда ж девать мне вас,
                    ей-богу?
Чай, будет с паренька невесты и одной».
«Ребенка прижила!»
   «Врет, врет она, родной!»
   «Ославил!»
   «Обманул!»
      «Со мной венчай!»
      «Со мной!»
«Тьфу, чтоб вас, – плюнул поп, – тут
      дьявол сломит ногу!»
   И, утирая рясой пот,
   Поп кличет сторожа: «Федот,
Зови урядника скорее на подмогу,
   Пускай он разберет,
      Кто врет.
   А я за всех не отвечаю.
Какую из невест урядник отберет,
   Я ту и обвенчаю!»

«Тереху выбрали! Да что вы, очумели?
Ну, нечего сказать, сыскали ходока!»
На весь на сход орет Лука:
«Юле доверились, проныре, пустомеле…
Да я чем хуже, в самом деле?»
«Эх, – крякнул дед Ермил, – Лука, не шебарши!
           Вы оба хороши,
Одна вам и цена и мера…
Взяла бы вас холера!
На кой бы вы нам дались ляд,
Когда бы довелось нам выбирать свободно,
Кого самим угодно,
А не кого велят?
Слышь, опчество кого облюбовало? Клима!
А где наш Клим? Тю-тю! Пыль только вслед легла,
Так хоть потешимся, коль наша не взяла.
Уж был ты „ходоком“, видали – подхалима!
Посмотрим, как теперь почнет
           Мудрить юла?»

Размахнулся б я басней задорною,
Распростясь на минуту с кручиною,
Да боюсь, чтобы слезы не брызнули
   Под веселой личиною.

А и спел бы я, братцы, вам песенку
Обо всем, что на сердце скрывается,
   Да не всякая песенка
   До конца допевается.

В момент весьма серьезный
(Обжоре хищному, Кроту, попавши в рот)
   Взмолился Жук навозный:
«Не ешь меня, высокородный Крот!
Ты знаешь сам, слыву я жестким блюдом,
   Меж тем живым я – побожусь! –
   Тебе в чем-либо пригожусь».
   Внял Крот мольбе каким-то чудом:
   «Ин так и быть, живи,
   Комар тебя язви!
Желудок свой изнежив червяками,
Намедни, впрямь, его расстроил я жуками
   И натерпелся мук.
   А ты как будто славный малый:
Храбрец и говорун. Должно, взаправду Жук
      Бывалый.
Послушай: по душам потолковав со мной,
      Уж вот как ты меня обяжешь,
Когда мне обо всем, что знаешь, порасскажешь.
Хотелось бы мне знать, к примеру, как весной
      Благоухают розы.
         Слыхал я стороной,
Что аромат у них довольно не дурной».
«Душок – божественный!» – утерши лапкой слезы,
      Счастливый Жук жужжит Кроту
И, чтобы отплатить ему за доброту,
Желая показать, как дивно пахнет роза,
      Подносит… шарик из навоза.

      На вкус и цвет
Товарища, как говорится, нет.

Ослу, каких теперь немало,
Наследство с неба вдруг упало.
Добро! За чем же дело стало?
Схватив что было из белья
Да платье модного покроя,
Летит на родину Илья
(Так звали нашего героя).
«Ах! Ах! – приехавши домой,
Заахал радостно детина. –
Какая прелесть, боже мой!
Ну что за дивная картина!
Обвеян славной стариной,
Как ты прекрасен, дом родной!
Привет, почтенная руина!
В тебе живут былые дни.
Священна каждою песчинкой,
Стой, как стояла искони!
Тебя я – боже сохрани –
Чтоб изуродовал починкой!»
Избравши для жилья покой
Полуразрушенный, с пролетом,
Лишенным кровли, наш герой
Ликует, хоть его порой
То куры угостят пометом,
То сверху треснет кирпичом,
То дождь промочит. Ровным счетом
Илье все беды нипочем.
Сроднись душой и телом с грязью,
Леча ушибы – пудрой, мазью,
Среди развалин и гнилья,
Среди припарок и косметик,
Не падал духом наш Илья.
Он был в восторге от «жилья»,
Зане – великий был эстетик!