Демьян Бедный - Том 3. Стихотворения 1921-1929

   Да! «Заслуженный» – и весьма!
Лакей муштрованный. Жетонная отметка.
На фраке стареньком уж выцвела тесьма
И обтрепалася подмышкою салфетка.
«Хорошим господам» с усердием служа,
   Тому ж других усердно учит.
«Заслуги» этого ползучего ужа
Бесспорны. Старый плут жить может не тужа:
Он от своих господ – свой «пенсион» получит!

К прохвостам-богачам, вас посылавшим в бой,
   Бесплодно вы стучитесь в двери.
Они ль вам возместят ужасные потери?!
На кой им черт бедняк безрукий и слепой? –
Вот после этого и пой;
   «О, Типперери! Типперери!»

То «твердолобые» состряпали «закон»,
То – вот в Бразилии – «закон» того покруче,
В Италии фашистский «дуче»
Законодательный Дракон [17].
Так все властители, чей трон гнилой стал шаток,
Возводят в ужасе «законный» Рубикон
Из юридических рогаток!

«Убьют?.. Иль не убьют?..»
«Убьют?.. Иль не убьют?..»
«Иль нет уже в живых ни Сакко, ни Ванцетти?..»
О, сколько их, кому сейчас вопросы эти
   Работать, думать не дают!
   А думать нужно, нужно, нужно!
   И думать и работать дружно
Над тем, чтоб поскорей настал последний срок,
Когда, сметя врагов решительным ударом,
Рабочий класс врагам покажет, что не даром
«Сакко-Ванцетьевский» получен им урок!

«Крепок наш морской оплот?»
Гвоздь парламентских запросов,
«Вуй, месье! В такой-то год
Мы удваиваем флот!»

Ну, а хватит ли… матросов?!

Коль поедет кто в Тулон,
Передайте мой поклон,
Сами знаете, кому.
Адрес правильней: «В тюрьму,
Самый строгий каземат…
Шесть матросов и солдат!»

У кулака, у Прова Кузьмича,
   С советом рядом – лавка.
Пров перед лавкою стоит с попом, ворча:
   «Как, батя, думаешь? Для ча
У сельсовета, глянь, сейчас такая давка?
   Там – видишь? – стол. А за столом
Какой-то городской фабричный… костолом.
   – Ломать приехал наши кости! –
Рабочий, значит, шеф пожаловал к нам в гости.
Не к нам с тобой, не, не! Я б на него – ату! –
Спустил бы всех собак, а ты, отец, от злости
Пред алтарем, забыв святую лепоту,
Завыл бы матерно, взамен „Премудрость! Прости!“
Шеф стал мне сниться. Сплю – проснуся: весь в поту!..
   Четвертый день уже аль пятый
Он все толчется здесь – шеф этот распроклятый:
   Ор-га-ни-зу-ет бед-но-ту.
Чтоб, значит, вся она „продуманно, по плану
   Шла на борьбу сплошной стеной“.
С кем на борьбу? С тобой, а главное – со мной!
Не по башке начнут лупить, а по карману,
Снимать штаны с меня, последнее пальто! –
Кто мне поможет, а? Скажи мне без обману!»
«Никто, как бог! никто!..»
   «Вот то-то, что… никто! –
Ворчит кулак, словам поповским злобно вторя. –
Сам не придумаешь, останешься без ног».
«Никто как бог!»
   «Молчи! Заладил: бог да бог!
Он много нам – твой бог – доселева помог!
Эх, ты!.. Пойдем-ка, что ль, да выпьем лучше… с горя!»

«Ну-к что? – куражился над беднотой кулак; –
Был шеф? Подзуживал вас всех держаться вкупе
   Да насулил вам черта в ступе?
Получите, хе-хе, от падали… мослак!
Посульщиков таких видали мы, ребятки:
   Раз в год приедут, погалдят,
Да вас же обопьют, да вас же объедят, –
   Нажравшися, намажут пятки,
      И все с них взятки
         Гладки!»
Куражился кулак неделю, две и три,
А на четвертой – «Пров! – ему кричат. – Смотри!
Шеф!.. Ей же богу, шеф!.. На трахтере явился!»
Пров глянул, обомлел, а в горле – словно ком:
   Кулак своим предлинным языком
      Едва не подавился!
Впрямь – шеф на тракторе. Ту-ту, ту-ту, ту-ту!
   Гудком сзывает бедноту:
«Вот, братцы, конь так конь! Садись! Бери за холку!
Железный этот конь вам натворит делов,
А перво-наперво сломает вам трехполку.
Всяк знает, кто не безголов,
Что с многополья-то куда побольше толку!»
Шеф держит речь, ну прямо агроном!
По старенькой сохе справляет панихиду!
А Пров Кузьмич, кулак, укрылся за гумном,
        Осатанев от этакого виду,
Под шефские слова озлобленно рыча:
«Трах-те-ри-за-ция!.. Заветы Ильича!..
   Так!.. Бедноту не дать в обиду!..
Так, так!.. Оно видать: парнишка развитой!..
Подохнуть бы тебе с твоею беднотой!..
   Так!.. Трахтер!.. Есть чем похвалиться!..
Сквозь землю бы тебе с ним вместе провалиться!!»