Константин Бальмонт - Том 1. Стихотворения

  Вечно-юный, как сон,
  Сильный тем, что влюблен
  И в себя и в других,
  Я – изысканный стих.

Если в душу я взгляну,
В ней увижу я волну,
  Многопенную,

Неба нежную эмаль,
Убегающую даль,
И безбрежность, и печаль,
  Неизменную.

Если в душу я взгляну,
Сам себя я обману
  Скрытой мукою,

И заплачет звонкий стих,
Запоет о снах моих,
И себя я силой их
  Забаюкаю.

В моих песнопеньях журчанье ключей,
  Что звучат все звончей и звончей.
В них женственно-страстные шепоты струй,
  И девический в них поцелуй.

В моих песнопеньях застывшие льды,
  Беспредельность хрустальной воды.
В них белая пышность пушистых снегов,
  Золотые края облаков.

Я звучные песни не сам создавал,
  Мне забросил их горный обвал.
И ветер влюбленный, дрожа по струне,
  Трепетания передал мне.

Воздушные песни с мерцаньем страстей
  Я подслушал у звонких дождей.
Узорно-играющий тающий свет
  Подглядел в сочетаньях планет.

И я в человеческом нечеловек,
  Я захвачен разливами рек.
И, в Море стремя полногласность свою,
  Я стозвучные песни пою.

Слова – хамелеоны,
Они живут спеша.
У них свои законы,
Особая душа.

  Они спешат меняться,
  Являя все цвета,
  Поблекнут, обновятся,
  И в том их красота.

Все радужные краски,
Все, что чарует взгляд,
Желая вечной сказки,
Они в себе таят.

  И сказка длится, длится,
  И нарушает плен.
  Как сладко измениться,
  Живите для измен!

Все равно мне, человек плох или хорош,
Все равно мне, говорит правду или ложь.

Только б вольно он всегда да сказал на да,
Только б он, как вольный свет, нет сказал на нет.

Если в небе свет погас, значит – поздний час,
Значит – в первый мы с тобой и в последний раз.

Если в небе света нет, значит умер свет,
Значит – ночь бежит, бежит, заметая след.

Если ключ поет всегда «Да, – да, да, – да, да», –
Значит в нем молчанья нет – больше никогда.

Но опять зажжется свет в бездне новых туч,
И, быть может, замолчит на мгновенье ключ.

Красен солнцем вольный мир, черной тьмой хорош.
Я не знаю, день и ночь – правда или ложь.

Будем солнцем, будем тьмой, бурей и судьбой,
Будем счастливы с тобой в бездне голубой.

Если ж в сердце свет погас, значит поздний час.
Значит – в первый мы с тобой и в последний раз.

Что достойно, что бесчестно,
Что умам людским известно,
Что идет из рода в род,
Все, чему в цепях не тесно,
Смертью тусклою умрет
Мне людское незнакомо,
Мне понятней голос грома,
Мне понятней звуки волн,
Одинокий темный челн,
И далекий парус белый,
Над равниной поседелой,
Над пустыней мертвых вод,
Мне понятен гордый, смелый,
Безотчетный крик: «Вперед!»

Жить среди беззакония,
  Как дыханье ветров,
То в волнах благовония,
  То над крышкой гробов.

Быть свободным, несвязанным,
  Как движенье мечты,
Никогда не рассказанным
  До последней черты.

Что бесчестное? Честное?
  Что горит? Что темно?
Я иду в неизвестное,
  И в душе все равно.

Знаю, мелкие низости
  Не удержать меня.
Нет в них чаянья близости
  Рокового огня.

Но люблю безотчетное,
  И восторг, и позор,
И пространство болотное,
  И возвышенность гор.

Неужели же я буду так зависеть от людей,
Что не весь отдамся чуду мысли пламенной моей?

Неужели же я буду колебаться на пути,
Если сердце мне велело в неизвестное итти?

Нет, не буду, нет, не буду я обманывать звезду,
Чей огонь мне ярко светит, и к которой я иду.

Высшим знаком я отмечен, и, не помня никого,
Буду слушаться повсюду только сердца своего.