Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Глубокий пруд. Отлоги берега.
С вечерним ветром трепет влаги дружен.
Звезда, качаясь, нижет жемчуга.
Одна, и две, и пять, и семь жемчужин.
Тем ожерельем ум обезоружен.
И хочется, жемчужный свет дробя,
Рассыпать весь лучистый час забвенья
На зыбкие созвенные мгновенья,
Тем ожерельем увенчав тебя.

Я полюбил тебя за взгляд
Звездообразной незабудки,
За радость нежную минутки
Вдвоем, – о чем не говорят.
В одних цветах есть пряный яд,
В других есть запах слабый, тонкий, –
Так в плаче флейты нежнозвонкой
Чуть внятно звезды говорят.
И в стон свирели входят звоны
Лесных вершин во мгле ночной,
Родная даль, холмы, уклоны,
И малый цветик вырезной
Над ручейковою волной.

Бегала белочка. Белые голуби
  Нежно ворковали.
Ты улыбалась мне. Снежные голуби
  Крыльями свет нам свевали.

   Хвост пушистый распустивши,
     Белочка скакнула.
   «Можно ль жить не полюбивши?»
     Ты, блеснув, шепнула.

   «Здесь в садах, в веках далеких,
     Были мы когда-то: –
   В этих снах голубооких
     Я узнала брата.

   Мой дружочек, женишочек,
     Я с тобой венчаюсь: –
   Я с тобою, голубочек,
     Горлицей встречаюсь».

Бегала белочка. Дерево мерила,
  В ропотах зеленого гула.
В жизнь бесконечную счастие верило.
  В Вечность любовь заглянула.

Если б бабочкой ночной
  Я в твой терем залетела,
Был бы счастлив ты со мной,
  И во сне горело б тело,
Принимая в сонный строй
Трепет жизни огневой.

Если б знойною, звеня,
  Залетела я цикадой,
Ты услышал бы меня,
  Ты во сне шепнул бы: «Падай!
И прильни. И вплоть до дня
Мучь касанием огня!»

Язык любви есть листья, шорох листьев.
Вся шелестящая, сквозящая листва.
Как свет свевается с дрожащих спящих листьев,
Как извивается и зыбится трава!

От листьев к листьям – ласка, вспышки, всплески,
Лист ластится к листу и застит взгляд.
Смотри, смотри, как любятся березки,
Расслышь, расслышь, как листья шелестят!

Журчали флейты. Рыдали скрипки.
И глухо пела виолончель.
Душа не видит своей ошибки,
Когда в ней чувства взметут метель.

  Я видел пары. Кружились мерно.
  И возвращались в свои круги.
  «– Меня ты любишь? И это верно?»
  «– Тебя люблю Я». – «О, не солги».
  Уста шептали слова печали.
  Им отвечали слова огня.
  «– Мы долго ждали». – «Мы так устали».
  «– А ты откуда?» – «Из светлой дали».
  «– Ты мне желанен». – «Целуй меня».

И целовались. И забывались.
Как листья в ветре, в лучах Луны.
Как змеи, звуки, блестя, свивались.
Я знаю правду! Я видел сны!

Свежий день с зарею новой,
Светлый остров Четверга.
Здравствуй, остров Четверговый,
Вырезные берега.

Мы проплыли и приплыли
В островной морской венец.
Ты ли знак давнишней были?
Я с тобою наконец.

Потонувшие вершины
Выдвигаются над дном.
Меж красивых ты – единый,
И лагунный цвет кругом.

Еле зримое растенье
Синий цветик на земле.
И селенье как виденье
Там далеко, там во мгле.

Дым ползет по красной крыше,
Легкий стелется туман.
И над морем выше-выше
Возлетает пеликан.

Он седой, как привиденье,
Но скользит к иному взгляд:
Ожерельное сплетенье,
Гуси дикие летят.

Точно это Север милый,
Точно это журавли.
Сколько жизни! Сколько силы!
Тот, кто жив, – свой миг продли!

Австралийский черный лебедь на волне,
Словно в сказке на картинке, виден мне.

Настоящий, проплывает предо мной,
Весь змеиный, весь узорный, вырезной.

И воистину влечет мечту в игру
Настоящими прыжками кенгуру.

И в хранимом зачарованном прудке
Светят лотосы во влажном цветнике.

Голубеет эвкалипта стройный ствол,
Куст невиданной акации расцвел.

Как колибри, медосос припал к цветку,
Птица-флейта засвирелила тоску.