«Владычица Влаги» – отображенье грозового мифа. Перуанский лиризм утончен и нежен, как их гончарное искусство. [В музее Трокадеро, в Париже, есть хорошая коллекция Перуанских ваз.]
Драма «Оллянтай» – один из немногих уцелевших памятников древней Перуанской литературы. Туйя – название одной американской маленькой птицы, которая в Перу, во время жатвы, причиняет значительные ущербы полям.
Халдея, Ассирия
Заклятье от Семи Губительных Гениев есть лучшее по силе заклинание, какое только есть во всемирной сокровищнице заговоров. Литература заклинаний вообще очень богата в Халдее. В ветрах пустынь есть много сказок, и много губительных веяний.
Эа – Морской царь и Владыка мудрости.
Мирри-Дугга, иначе Мардук, есть Солнечный бог. Ипостась Бэла.
Ассирийцы, так же, как древние Иудеи, живописны в своем упоении кровью, битвами, издевательством над побежденным врагом. Все в словах Ассириянина выпукло, наивно в жестокой грубости, полновесно, как топор. Живопись Ассирийская, и стенные их украшения, это летопись крови, легенда убийства, узор войны, охоты и палачества. И вся Ассирия, в историческом лике своем, есть излюбленная фигура, созданная Ассирийским искусством: лев, пронзенный копьем, и в последней ярости бессильно грызущий древко, пронзившего его копья.
Индия, Иран
Две прекрасные братские страны, родные нам, Европейцам, два великие народа, полные благородства мысли, уваженья к Человеческому Лику, влюбленности в Небо и Землю, в зиждительный труд, в красивое устроение жизни, благое, светлое, светоносное. Два великие утверждения, два завета, на которые можно опереться, мысля о созданьи красивой справедливости, мысля о весенней жизни на Земле и о весенней Жизни за ее пределами.
Два братские народа, развив до полноты, каждый, единственный и неповторяемый лик свой, оба коснулись грани, полюса. Индия, будучи живой, постигла то, что связано с Полюсом Смерти. Иран, боле преданный земному, воплотил в своем религиозно-поэтическом творчестве очарование Жизни. Но как Индия, так и Иран, молятся Огню и Солнцу, мысли Парсов и мысли Индусов исполнены сияний, пряного запаха цветов, и свежего запаха полевых злаков. Только в утонченном поэтическом и философском восприятии Индусов более ощущается пьяный запах цветов, или боль сердца, в котором опьянение кончилось, а в полном мужественности жизнестроительстве Парсов, влюбленников Земли, чувствуется вся красота возделанного поля, поэзия тяжелого снопа. Но как у Индусов есть сома, так у Парсов есть гаома, духовный цвет – и тех и других – ведет к светлым экстатическим состояниям и вводит их в стройное Миропознание. И Начикетас, так же, как Заратустра, у самой Смерти исторг слова, которые хочется всегда слушать, и которые сочетают смерть с жизнью – светлою перевязью, морскими жемчугами, земными изумрудами, и всеозаряющими бриллиантами и сафирами Неба.
Китай
Китай, так же, как Египет, тысячи лет тому назад пережил то, к чему мы еще приближаемся, или только приблизимся, в нашем историческом Завтра. Китайская живопись, Китайская поэзия, и Китайская мудрость известны нам, сколько-нибудь, лишь по своему отображению в Японской призме. Мы еле-еле знаем, что та воздушность, утонченность и одухотворенность чувства, та красочная деликатность и изысканность, которыми мы, например, восхищаемся в Японской живописи, в гораздо большей степени, и как в первоисточнике, существуют в том Солнечном царстве, чье имя Китай. Словам Китайского мудреца, Лаотце, уже за 3000 лет, а в них дышет свежесть задумавшегося Сегодня. И «Чи-Кинг», «Книга Стихов», ость собрание Китайских Народных Песен, которые начали собирать по благому почину императора Йя около 5000 лет тому назад. У Китайских императоров была счастливая мысль – ездить из области в область, слушать песни, которые поет Китайский народ, и поручать сведущим лицам собирать их в сборники. Так возникло это песнехранилище, «Чи-Кинг».
Уанг-Чанг-Линг, Тху-Фу, и царь Китайских поэтов, Ли-Тай-Пе, жили в первую половину нашей эры, а именно в 8-м веке. Ли-Тай-Пе был поэт-бродяга, предпочитавший вольность полей и дороги царскому дворцу.
Океания
Я готовлю в данное время целую книгу легенд, и книгу Мексиканских преданий. Океанийские космогонии, особенно космогонии Черных, как она отобразилась в Австралийских легендах, отличаются необычайною роскошью фантазии и первобытною свежестью. Хочется сказать, что, как Австралийские бабочки самые богатые по узорности и красочности крыльев, так и в Австралийских легендах светят мысли единственные по причудливости мечты, каких нигде не найдешь, – разве в Мексике, с которою эти области Черных имеют странное сродство.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу