Федор Сологуб - Стихи о вампирах (сборник)

Как мне бродить с тобою по долинам —
Безрадостным, холодным и пустынным,
Как мне забыть бессмертия удел?
Ученостью ты, Ликий, овладел
И должен знать, что духи сфер блаженных
Не в силах жить, дышать в оковах бренных.
О бедный юноша, ты не вкушал
Нектара, светом горним не дышал!
Есть у тебя дворцы, где анфилада
Покоев дарит утешенье взгляду
И прихотям моим бесчисленным отраду?
Нет-нет, прощай!» Простерла руки ввысь,
Еще мгновенье – с ней бы унеслись
Любви необоримой упованья,
Но он поник без чувств от горького терзанья.
Жестокая, все так же холодна
(Хотя бы тень раскаянья видна
Была в глазах, сверкнувших пылом страсти),
Устами, вновь рожденными для счастья,
В его уста жизнь новую влила —
Ту, что искусно сетью оплела.
Из одного забвения в иное
Он пробужден – и слышит неземное
Звучанье голоса, в блаженстве и покое
Дарующего ласковый привет;
И звезды слушали, лия дрожащий свет.

Потом, в волнении сжимая руки —
Как те, кто после длительной разлуки
Наговориться, встретившись, спешат —
Она, чтоб вытравить сомнений яд,
Дрожащим шепотом его молила
Сомненья отогнать, затем что в жилах
У ней струится трепетная кровь,
А сердце безграничная любовь,
Точь-в-точь как у него, переполняет.
Дивилась, что в лицо ее не знает:
Коринфянам ее богатый дом,
Довольства полный, хорошо знаком.
Ей золото блага земли дарило,
И одиночество не тяготило,
Но вот случайно увидала: он
У храма Афродиты, меж колонн,
Среди корзин, гирлянд и свежесжатых
Цветов и трав (курились ароматы:
Был празднества Адониса канун)
Задумчиво стоял, красив и юн…
С тех пор в тоске о нем сменилось много лун.
И Ликий от смертельного забвенья
Очнулся, снова полон изумленья;
Внимая сладостным ее речам,
Он женщину, себе не веря сам,
Зрел пред собою – и мечтой влюбленной
Летел к восторгам, страстью окрыленный.

Вольно безумцам в рифмах воспевать
Фей иль богинь пленительную стать:
Озер ли, водопадов ли жилица
Своими прелестями не сравнится
С тем существом прекрасным, что ведет
От Пирры иль Адама древний род.
Так Ламия разумно рассудила:
Страх вреден для восторженного пыла;
С себя убор богини совлекла —
И женщиной, застенчиво мила,
Вновь сердце Ликия завоевала
Тем, что, сразив, спасенье обещала.
Красноречиво Ликий отвечал
И со словами вздохи обручал.
На город указав, спросил в тревоге,
Страшится ли она ночной дороги.
Но путь неблизкий, пройденный вдвоем,
Ее нетерпеливым волшебством
До нескольких шагов укоротился:
Влюбленный Ликий вовсе не дивился
Тому, как оказались у ворот,
Как незаметно миновали вход.
Как в забытьи бессвязный лепет сонный,
Как смутный рокот бури отдаленной,
В дворцах и храмах, освящавших блуд,
По переулкам, где толпился люд,
Во всем Коринфе гул стоял невнятный.

Сандалии прохожих в час закатный
О камень шаркали; меж галерей
Мелькали вспышки праздничных огней,
Отбрасывая пляшущие тени
На стены, на широкие ступени:
Тревожно тьма металась по углам,
Гнездилась средь колонн у входа в шумный храм.

Закрыв лицо, он руку сжал любимой,
Когда прошел величественно мимо
С горящим взором старец, облачен
В философа поношенный хитон.
В широкий плащ закутавшись плотнее,
Поспешно прочь стремится Ликий с нею;
Дрожь Ламию охватывает вдруг:
«Любимая, откуда твой испуг?
Твоя ладонь росой покрылась влажной».
«Нет больше сил… Кто этот старец важный?
Не вспомнить мне никак его черты.
О Ликий, почему укрылся ты
От взгляда острого в тоске безмерной?»
«То Аполлоний – мой наставник верный.
Он муж ученый, но в мой сладкий сон,
Как злобных бредней дух, сейчас ворвался он».
Меж тем крыльцо пред Ликием предстало
С колоннами у пышного портала;
Сияние светильника текло
На темный мрамор – гладкий как стекло —
И в нем звездой мерцало отраженной;
Переплетались вязью утонченной
Прожилки в камне дивной чистоты:
Воистину богиня красоты
Могла ступать по ровным плитам пола.
С волшебною мелодией Эола
Дверь отворилась в царственный покой,
Сокрывший их от суеты мирской.
Уединенье слуги разделяли —
Немые персы; их подчас видали
В базарном гвалте, но никто не мог
Проведать, где хозяев их порог.
Но, истины во славу, стих летящий
Расскажет о печали предстоящей,
Хоть многие желали бы сердца
Покинуть любящих в неведенье конца.