Александр Блок - Лирика. Поэмы

Сентябрь 1906

Мы встретились с тобою в храме

И жили в радостном саду,

Но вот зловонными дворами

Пошли к проклятью и труду.

Мы миновали все ворота

И в каждом видели окне,

Как тяжело лежит работа

На каждой согнутой спине.

И вот пошли туда, где будем

Мы жить под низким потолком,

Где прокляли друг друга люди,

Убитые своим трудом.

Стараясь не запачкать платья,

Ты шла меж спящих на полу;

Но самый сон их был проклятье,

Вон там – в заплеванном углу…

Ты обернулась, заглянула

Доверчиво в мои глаза…

И на щеке моей блеснула,

Скатилась пьяная слеза.

Нет! Счастье – праздная забота,

Ведь молодость давно прошла.

Нам скоротает век работа,

Мне – молоток, тебе – игла.

Сиди, да шей, смотри в окошко,

Людей повсюду гонит труд,

А те, кому трудней немножко,

Те песни длинные поют.

Я близ тебя работать стану,

Авось, ты не припомнишь мне,

Что я увидел дно стакана,

Топя отчаянье в вине.

Сентябрь 1906

Открыл окно. Какая хмурая

Столица в октябре!

Забитая лошадка бурая

Гуляет на дворе.

Снежинка легкою пушинкою

Порхает на ветру,

И елка слабенькой вершинкою

Мотает на юру.

Жилось легко, жилось и молодо —

Прошла моя пора.

Вон – мальчик, посинев от холода,

Дрожит среди двора.

Всё, всё по старому, бывалому,

И будет как всегда:

Лошадке и мальчишке малому

Не сладки холода.

Да и меня без всяких поводов

Загнали на чердак.

Никто моих не слушал доводов,

И вышел мой табак.

А всё хочу свободной волею

Свободного житья,

Хоть нет звезды счастливой более

С тех пор, как запил я!

Давно звезда в стакан мой канула, —

Ужели навсегда?..

И вот душа опять воспрянула:

Со мной моя звезда!

Вот, вот – в глазах плывет манящая,

Качается в окне…

И жизнь начнется настоящая,

И крылья будут мне!

И даже всё мое имущество

С собою захвачу!

Познал, познал свое могущество!..

Вот вскрикнул… и лечу!

Лечу, лечу к мальчишке малому,

Средь вихря и огня…

Всё, всё по старому, бывалому,

Да только – без меня!

Октябрь 1906

К вечеру вышло тихое солнце,

И ветер понес дымки из труб.

Хорошо прислониться к дверному косяку

После ночной попойки моей.

Многое миновалось

И много будет еще,

Но никогда не перестанет радоваться сердце

Тихою радостью

О том, что вы придете,

Сядете на этом старом диване

И скажете простые слова

При тихом вечернем солнце,

После моей ночной попойки.

Я люблю ваше тонкое имя,

Ваши руки и плечи

И черный платок.

Октябрь 1906

Ночь. Город угомонился.

За большим окном

Тихо и торжественно.

Как будто человек умирает.

Но там стоит просто грустный,

Расстроенный неудачей,

С открытым воротом,

И смотрит на звезды.

«Звезды, звезды,

Расскажите причину грусти!»

И на звезды смотрит.

«Звезды, звезды,

Откуда такая тоска?»

И звезды рассказывают.

Всё рассказывают звезды.

Октябрь 1906

Я в четырех стенах – убитый

Земной заботой и нуждой.

А в небе – золотом расшитый

Наряд бледнеет голубой.

Как сладко, и светло, и больно,

Мой голубой, далекий брат!

Душа в слезах, – она довольна

И благодарна за наряд.

Она – такой же голубою

Могла бы стать, как в небе – ты,

Не удрученный тяготою

Дух глубины и высоты.

Но и в стенах – моя отрада

Лазурию твоей гореть,

И думать, что близка награда,

Что суждено мне умереть…

И в бледном небе – тихим дымом

Голубоватый дух певца

Смешается с тобой, родимым,

На лоне Строгого Отца.

Октябрь 1906

Одна мне осталась надежда:

Смотреться в колодезь двора.

Светает. Белеет одежда

В рассеянном свете утра.

Я слышу – старинные речи

Проснулись глубоко на дне.

Вон теплятся желтые свечи,

Забытые в чьем-то окне.

Голодная кошка прижалась

У жолоба утренних крыш.

Заплакать – одно мне осталось,

И слушать, как мирно ты спишь.

Ты спишь, а на улице тихо,

И я умираю с тоски,

И злое, голодное Лихо

Упорно стучится в виски…

Эй, малый, взгляни мне в оконце!..

Да нет, не заглянешь – пройдешь…

Совсем я на зимнее солнце,

На глупое солнце похож.

Октябрь 1906

Хожу, брожу понурый,

Один в своей норе.