Максим Рыльский - Стихотворения и поэмы

Как бы играючи, ведет с железом спор
Рука могучая, лишь вздулись жил извивы,—
И вдруг рождается перед тобой, на диво,
Из жаркого бруска подкова иль топор.

Но если строгий мех дыханье затаит
И отдыха придет веселая минутка —
За шуткой слыханной неслыханная шутка,
Как в сумрак искорка за искоркой, летит.

Анемоном фиолетовым
Я любуюсь, как во сне…
Не удастся нынче это вам —
Опечалить сердце мне.

Надоели разговорами,
Вот запеть бы я не прочь…
Всколыхнулась над просторами
Синью шелковою ночь.

Сад весенний распускается,
Вся черемуха в цвету,—
Сам деструктор не решается
Тронуть эту красоту.

Тени длинные, неясные
Роща на землю кладет,
Парусами светло-красными
Зацветает небосвод.

Не смыть всем аравийским ароматам
Того, что прозвучало ранним утром,
Что музыкою зацвело в душе…
Холодный ветер, ударяйся в стекла,
Стоните, тополя, рыдайте, вербы, —
А я плыву лазурною рекою,
И, словно парусами, надо мною
Ключ лебединый крыльями звенит.

Пахучей пылью всё полно кругом,
Осыпаны мукою бревна, доски,
И голоса людей — как отголоски
Воды, бормочущей под колесом.

Зерно несут спокойно, чередом,
Мечтательно — и нет конца подноске.
И шутке — хоть и с перцем, но не плоской —
Все отвечают сдержанным смешком.

Да, новый хлеб!.. Сегодня мы богаты,
Поправились… А что, когда б, на грех,
Дожди пошли? Полег бы хлеб несжатый.

Ну, обошлось. От хаты и до хаты
Всесильный хлеб, желанный гость для всех,
Струит свои живые ароматы.

Еще малыш — с отцом по лесу, вдоль прогалин,
Я шел тропинкою (куда глаза глядят).
Казался ледяным простор небес на взгляд,
И, как живые, в нем листочки трепетали.

Как дружно за руки друг друга мы держали,
Как бледный горизонт, чуть холодком объят,
Нам предвещал в пути часов счастливых ряд!
Какое кружево сплетали ветви в да́ли!

И я не знал тогда, что над отцовским лбом,
Как черный коршун, смерть взмахнет своим
крылом
И, когти выпустив, прокаркает разлуку…

Зачем, зачем тогда не вышел я на бой?
Зачем не стиснул я ребяческой рукой
Горячую его, натруженную руку?

Земля волненье укротила,
Затихло море. На камнях
Осела пена. И ветрила
Не мчались в сумрачных волнах.
И ты сказала: «Как чудесно
На свете жить! (Совсем Олесь!)»
А я в лазури поднебесной
Летел мечтою вечер весь
К Десне, что моет корни вязов,
Ребят несет под всплеск и шум,
И мудрым усыпляет разум,
И глупым людям дарит ум,
К тем ласточкам, что день осенний
Кроили крыльями в тиши,
К завечеревшему селенью,
К беседе, сладкой для души.
А море стыло. Не играли
В волнах дельфины. Взор лишь твой
Да волн темнеющие дали
Мне предвещали непокой.

Кто храмы для богов, из мрамора чертоги
Возводит богачам, в прикрасах изощрен,
Иль безупречною гармонией колонн
Пленить умеет вкус, взыскательный и строгий, —

А я под буками, где сходятся дороги,
Взяв простоту себе в единственный закон,
Лачужку вылепил, — и, словно долгий сон,
Текут года мои, размеренно-убоги.

Но не скуплюсь ничуть я для гостей — и вот
Всё то, что на земле возделанной растет,
К весне посажено, до крохотной былинки.

И козы водятся, и слово я даю:
Вкуснее сыра нет у нас во всем краю,
А слова доброго не купишь ты на рынке!

Напрасно музыка далекая струится,
Довольно торжища, не надо больше вин.
Он слышит — рядом с ним суровый властелин,
И разговор немой в суровом зале мнится.

Еще мгновение — и выкрадут царицу.
И встанут воины на вызов, как один,
С орлиным клекотом, — и над золой руин
И побежденные и кони станут биться.