Низами Гянджеви - Искандер-наме

Кравчий! Магов полночный светильник мне дай!
Он — прозренье мое. Надо мной не стенай!
Из него в свою душу вбираю я масло,
Чтобы сердце мое пламенело, не гасло.
Ты скажи мне, о слово, алхимиков клад,
Как ты сделалось камнем волшебных услад?
Из тебя создавались дворцы и палаты,
Но в тебе ни крупицы не видно утраты.
Где у нас ты рождаешься? Где? Не скрывай!
Если ты издалека, тогде же твой край?
Ты исходишь от нас, но ты нами незримо.
Создавая рисунки, ты неуловимо.
В мастерской наших душ лишь тобой мы живем.
Наш язык — он служитель в приказе твоем.
Если ты будешь виться, волшебная птица,
То и память о нас на земле сохранится.
Как возвышен познавший весь круг твоих чар!
Да раскупит народ его звучный товар!
Да вручает он всем драгоценное слово,
Огорчая удачей завистника злого!
Приходи, обладатель сверкающих слов,
Изложи все законы словесных основ.
И о витязях пой и, владеющий знаньем,
Вызывай отошедших своим заклинаньем.

Излагающий мудро былые дела,
Тот, пред кем проясняется древняя мгла,
Молвил так: под безмерным шатром бирюзовым,
Указующим путь к устремлениям новым.
Искендер снова поднял свой воинский стан
И оставил прельщавший его Исфахан.
И в Истахре, в приюте царя Каюмерса,
Перед ним весь Иран покоренный отверзся.
На главу возложил он венец, и на трон
Он воссел, и стране дал могущество он.
И вельможи, царя почитавшие твердой
Государству опорой, с осанкою гордой
Приходили к царю: приносили они
Подношенья тому, кто возвысил их дни.
От истоков и Нила и Ганга, из края
Черных Зинджей, из желтых просторов Китая
С изобильною данью примчались послы
И, вручая дары, возносили хвалы.
И на троне, под сенью дворцового крова,
Искендер снял печать с драгоценного слова:
«Восхваляю того, кто в мой разум вселил
Для хвалы постиженье божественных сил,
Кто чело мое поднял из праха, вздымая
До горящего звездами светлого края,
Кто из Рума привел меня в дальний Иран,
Воском сделав хребты мне дарованных стран,
Кто возвысил меня своим словом единым,
Чтоб небесный шатер стал моим паланкином,
Кто мне также вручил свой суровый наказ,
Чтоб не смел отводить я от истины глаз,
Чтоб чинил правосудье, чтоб скорбным и бедным
Светлой сделалась ночь в моем царстве победном.
Указует мне разум дорогу к творцу,
Правосудьем дарую сиянье венцу.
Избираю сегодня прямую дорогу,
Ибо к страшному завтра приду я порогу.
К дню отчета приду по такому пути,
Потому с спасеньем хочу я идти.
Ни слона, ни сверчка, дав сияние трону,
Я рукою насилья отныне не трону.
Серебра не желаю и золота я
Отнимать у других. В этом правда моя.
Не хочу, хоть насилья увижу немало,
Чтоб насилье мое целый мир донимало.
Снял с больших я и малых селений налог.
Дань снимаю со стран: я к подвластным не строг.
Если в руки дается мне благо мирское, —
Им делюсь я с людьми, чтоб остаться в покое.
И ключи от богатства, и помощь свою,
И опору житейскую всем я даю.
Вознесу всех искусных. Не дам я помоги
Лишь безумным, — цепями стяну я их ноги.
Тех не чту, кто живет на чужой только счет,
Но беспомощный люд пусть ко мне притечет.
У здоровых и дельных не будет заботы:
Не позволю оставить я их без работы.
Если примется кто-то за труд и притом
Все ж не сможет прожить ежедневным трудом,
Облегчу я ему трудовую дорогу
И, казну раскрывая, приду на помогу.
Знанье с верой призвал я. Мне служат они.
Справедливости дам я базарные дни.
Сея благо, страшусь при свершенье посева
Лишь одних — устрашившихся божьего гнева.
Всех преступников злых раздробят жернова,
Но иным — на прощенье вручу я права.
Мир украшу я щедростью. Мне ведь не ново
Золотою казною поддерживать слово.
Подчиню я рассудку свой огненный нрав.
Угнетенных спасу, угнетателей сжав.
Злом отвечу на зло злодеяний стократных.
За добро — сто деяний свершу благодатных.
Накажу за неправду деяний былых,
Обласкаю всех тех, кто раскается в них.
Если враг зашумит, — быстро смолкнет он снова;
Если ж он промолчит, — не скажу я ни слова.
Лишь основа добра для меня дорога,
Если явится зло, то оно — от врага.
Все просеять хочу через разума сито,
Чтоб одно только благо мной было добыто.
Колесо водяное боится ль труда?
Им чистейшая людям дается вода.
Все, что меч мой нашел, все, что взял он на свете,
Настигает удар моей хлещущей плети.
Не успел еще меч всю страну одолеть,
Как уже ударяет разумная плеть.
Для того я взошел на престола ступени,
Чтоб упавших поднять, их заслышавши пени.
Я и солнце и туча. Таков я всегда.
В левой длани — огонь, в правой длани — вода.
Вражьи скалы прожгу: было так не однажды.
Если ж встречу посевы, — спасу их от жажды.
Я не сам к вам из Рума явился в Иран, —
Был мне должный указ вседержателем дан,
Чтоб ключи подобрал я к познанию, чтобы
Отделил я от истины плевелы злобы,
Чтоб соратникам правды я поднял чело,
На приспешников лжи чтоб обрушил я зло.
Нищету я смету. Отгоню от лазури,
Чтоб не гасли светильники, лютые бури,
Я восставлю дома, их от бед оградив.
Станет ангелом каждый мной встреченный див.
Справедливость взнесу кипарисом. Охрана
Будет всем. Дерзкий сокол не схватит фазана.
Волк уснет меж ягнят, свою злость одолев,
И не тронет онагров смирившийся лев.
Злых к добру устремлю. От деяния злого
Отведу в темный час человека благого.
Тех людей, что поднять столь высоко я смог,
Не склоню уже больше у чьих-либо ног.
Если сердце терзаю я недругу злому, —
Все ж его на терзанье не дам я другому.
Никого не извел я, подсыпавши яд.
Бью открыто. Цари ничего не таят.
Никого не учил я неистовству гнева.
Без нужды ничьего не сжигал я посева
Если сам я кого-то сломлю, то и сам
Исцелю. Мною найден целебный бальзам.
Если боль я вселю в чье-то смертное око,
То лечебный состав у меня недалеко.
Да поможет создатель мне в трудных делах!
Да вселит в дурноглазых смиренье и страх!»