Себастиан Брант - Корабль дураков; Избранное

Давать острастку казнокрадам.

Как видишь, ложен твой ответ!»

Тиль молвит: «Ваша милость, нет!

Сейчас, когда в краях имперских

Не перечесть насилий зверских

И правосудие давно

К молчанию приведено

Своекорыстием бесчестным

И произволом повсеместным,

Чья тяжесть падает всегда

На горожан и города,

Князьям пора бы спохватиться,

На беспорядок ополчиться,

Смутьянов в разум привести

И тем империю спасти.

Так нет! Князьям и горя мало!

Смотря на все сквозь пальцы вяло

И разучась очки носить,

Они не могут сохранить

Те остроту и ясность зренья,

С которыми свои владенья

Князья в былые дни блюли,

Когда с дорог своей земли

Глаз неусыпных не спускали,

Все безобразья замечали

И в корне пресекали зло,

А ремесло мое цвело,

Поскольку покупались всеми

Очки усиленно в то время.

Зато теперь я наг и сир:

Ни люди светские, ни клир

Очков не покупают боле,

И стал я нищим поневоле».

Смеясь, ему сказал прелат:

«Поедем в Вормс со мною, брат!

Ты будешь у меня кормиться,

Пока рейхстаг имперский длится.

На нем придут, надеюсь я,

К таким решениям князья,

Что вновь империя воспрянет

И промысел твой всюду станет

Тебе давать доход большой».

Затем, возвеселясь душой,

Епископ снова в путь пустился

И в размышленья погрузился.

Он думал: «Коль узнал народ,

Как много мы пускаем в ход

Уловок тайных и разбойных,

Хоть с виду честных и пристойных,

То быть немедленно должна

Страна князьями спасена

От беззаконий, смут и страха,

Не то не избежать ей краха».

И внять скорей таким словам

Ганс Сакс желает ныне вам.

195

В мои мальчишеские лета,

Давным-давно, я слышал это,

Но помнится мне и сегодня,

Как в праздник сретенья господня,

С утра у колокольни стоя,

Хозяек горевало трое,

Что со служанками — беда!

Одна и разошлась тогда:

«Колода у меня, не девка!

Неряха! Сущая издевка!

Дремать над прялкой норовит,

У печки, словно кошка, спит,

Работа ей на ум нейдет,

Да уж зато в три горла жрет!

На днях нагадила в котел.

А посади ее за стол,

Так за обедом ловит блох,

Да по две сразу, видит бог!

Растрепа! Истинный вахлак!

И делает все кое-как.

А поглядеть ей на ручищи —

Заслонка, так и та почище.

Горшков не моет по неделе,

Из них как будто свиньи ели,

Посуду знай мне бьет да бьет.

Браню, да что-то в прок нейдет.

Не будет больше ей потачки:

Сегодня ж дам расчет байбачке!»

Тогда промолвила другая:

«Беда! И у меня такая!

Я про нее порасскажу!

Уж я бужу ее, бужу!

Сама и воду я таскаю

И в рукомойник наливаю.

Начнет мести, так пыли, сору

Наоставляет прямо гору.

С похлебки накипь не снимает,

Горох у ней затвердевает,

Все пережжет и пережарит,

Недосолит и недоварит,

А постирает, так, ей-ей,

Серым-серо белье у ней.

Уж так ленива и лукава!

Осел — и тот проворней, право!

Постель работникам не стелет,

А мне в ответ бог весть что мелет.

Как выйдет по воду во двор,

Так из избы выносит сор.

С три короба притом наврет,

Все новости домой несет.

С соседями — лишь перебранка.

Ох, и хитра ж моя служанка!

Ведь так, злодейка, отопрется,

Что хоть и врет, да не проврется.

Поддам под задницу я ей

Так, чтоб летела до дверей!»

Тогда второй сказала третья:

«Не стану и свою жалеть я.

Она уже не первый год

Кудель дерет, а не прядет,

Смотать не может толком ниток!

Не пряжа, а один убыток!

Навар с похлебки враз слизнет,

А что послаще — тоже в рот.

Найдет вино — пиши пропало!

Все тащит — яйца, масло, сало!

Еще повадка есть у ней

На пляс заманивать парней.

Парнишкам, так и тем дает!

Сегодня ж будет ей расчет!»

Так поносили без утайки

Своих служанок три хозяйки.

Не знаю, правду ль говорили

Хозяйки, но у них служили

Те девки снова целый год.

Так поневоле в ум придет,

Что дело не было так скверно.

Ведь поговорка судит верно:

Хозяйка рада спозаранку

Пенять при людях на служанку,

А та пеняет в свой черед.

Уж издавна такой завод

И по-за речкой и у нас.

На том Ганс Сакс кончает сказ.

196

Гуляя вечером погожим,

Я встретился с одним прохожим,

Который был весьма хмелен;

Горланил и ругался он

На радость малым ребятишкам: