Дмитрий Дашков - Поэты 1820–1830-х годов. Том 1

424–430. «Фракийские элегии» Т. считал основным своим литературным трудом («главные волны нашего моря») и ощущал их как явление новое в жанровом отношении (ПиС, вып. 29–30, Пг., 1918, с. 219; ср.: МН, 1836, апрель, кн. 2, с. 740). Элегии создавались, по-видимому, одновременно с ПБ (1829) и отразили впечатления путешествия по Востоку; будучи ближайшим образом связаны с путевыми письмами Т., они в то же время естественно сложились во «вторичный цикл», единый по своей эмоциональной тональности и лирическому герою. Единство этого цикла было подчеркнуто и в извещении о выходе Стих. 1836, написанном В. Ф. Одоевским (МН, 1836, апрель, кн. 2, с. 740). Издать «Фракийские элегии» полностью Т. намеревался еще в 1830 г. (ЛГ, 1830, 26 мая, с. 244), но осуществил это намерение только в Стих. 1836; в это время, может быть по дипломатическим соображениям, Т. оговаривается в печати, что элегии, как и ПБ, уже не соответствуют его нынешним взглядам (см.: ЛЛ (Одесса), 1833, № 4, с. 30; ПБ, с. XII; Стих. 1836, с. XII). О литературной установке «Фракийских элегий» см. биограф. справку. Выход в свет Стих. 1836 вызвал иронический отклик Сенковского (БдЧ, 1837, т. 20, № 1, отд. 6, с. 2; № 2, отд. 6, с. 29), на который Т. ответил резкой эпиграммой (PC, 1896, № 4, с. 205), и положительную рецензию Пушкина (Совр., 1836, т. 3, с. 170; Пушкин, т. 12, с. 82); ср. также отклик в ЛПРИ, 1837, № 3, с. 25. Эпиграф — из сочинений Пьера-Симона Балланша (1776–1847) — афористическое обобщение идей, выраженных в его «Опыте об общественных учреждениях»; книгу эту (Oeuvres de М Ballanche, t. 2, P., 1830) T. упоминает в письме к В. Ф. Одоевскому 1835–1836 г. (ПиС, вып. 29–30, с. 216). Примечания Т. к элегиям, отчасти раскрывающие их реалии и исторические источники, см. в тексте. Имена и исторические факты, упомянутые только в объяснениях Т., не комментируются.

1. СЦ на 1831, с. 7 втор, паг., с датой и пометой: «На венецианском бриге „La Perseveranza“»; вторично — ЛЛ (Одесса), 1834, № 4–5, с. 38, под загл.: «Отплытие. Элегия». Печ. по Стих. 1836, с. 5. Комментарием к этой элегии служит письмо А. Г. Теплякову из Варны 29 марта 1829 г. (ЛГ, 1830, 26 января, с. 41; в др. ред. — ПБ, с. 3), где Т. описывает свой отъезд 23 марта 1829 г.: «Сначала какая-то непонятная радость овладела моим сердцем… Я расхаживал скорыми шагами по шканцам и громко декламировал: „Шуми, шуми, послушное ветрило!“ и проч. Но эта болтливая радость исчезла вместе с берегами моей отчизны. Подобно Ирвингу Вашингтону, мне казалось, что в это время я закрыл первый том моей жизни со всем тем, что он заключал в себе».

Несколько ранее описана сцена заката на море и цитируется строка элегии: «Прости, о родина, прости» (ПБ, с. 7). В письме Т. прямо указал на один из своих литературных источников — элегию Пушкина «Погасло дневное светило…»; другой подчеркнут эпиграфом из 1-й песни «Паломничества Чайльд-Гарольда» Байрона. О соотношении элегии с поэмой Байрона, не мешающем, впрочем, «самобытному таланту» поэта, писал Пушкин (Пушкин, т. 12, с. 82). Всё спит, — лишь у руля матрос сторожевой и т. д. Сцена с рулевым матросом, напевающим баркаролу, есть также в письме Т. (ПБ, с. 10). Цирцея (Кирка, греч. миф.) — волшебница, обольстившая Одиссея и при помощи волшебного питья превратившая его спутников в свиней.

2. Одесский альманах на 1831 г., с. 157, с датой и пометой: «На венецианском бриге „La Perseveranza“». Печ. по Стих. 1836, с. 13. В тексте альманаха за примеч. Т. следовало примеч. М. П. Розберга (подписанное М. Р.) со сравнением поэзии Греции и Рима. В трактовке Овидия Т. следует за пушкинским посланием «К Овидию» (см.: В. Алексеев-Попов, Пушкин и литературная жизнь Одессы. — В кн.: О. С. Пушкин в Одесi, Одеса, 1949, с. 146). Элегия была благожелательно принята; отмечалась легкость и звучность стиха, при некоторой растянутости и однообразности (Тел., 1831, № 13, с. 98). Пушкин критиковал «неточность» и «фальшивость» некоторых строк (ст. 27, 39–40, 45–47); ст. 170–174, 179–197 назвал «прекрасными». Не буря ль это, кормчий мой? и т. д. Корабль Т. был застигнут бурей недалеко от Добруджи; перед угрозой кораблекрушения он вынужден был звать на помощь пушечными выстрелами (ср. ст. 179 и ПБ, с. 19). Луч славы не горит над головой твоей, Но мы равны судьбиною жестокой!.. Ср. у Пушкина: «Не славой, участью я равен был тебе» («К Овидию»). И радостно поэт на смертный мчался бой. Пушкин указывал на историческую и психологическую неточность этой строки, ссылаясь на 1 элегию 4-й книги «Скорбных элегий» Овидия, где поэт «признается… что тяжело ему под старость покрывать седину свою шлемом и трепетной рукою хвататься за меч при первой вести о набеге» (Пушкин, т. 12, с. 85). Неточность эта у Т. сознательна: она характеризует отчаяние Овидия, фигура которого приближена к лирическому герою (ср. ст. 190 и след.). Неумолимого я богом называл. Речь идет об императоре Августе, по приказанию которого был сослан Овидий.