Елена Яворская - Обыкновенная любовь

– Я постарела… Да нет, взрослей
Стала. Мудрей – не стану…
В августе – веришь ли? – юбилей.
Вроде бы всё по плану…

(Только на сердце твоем замок,
Только не я был рядом.)
– Зря я тогда… – оборвал, умолк.
Тихо сказала:
– Зря ты …

(Зря я уехал. Пустой вокзал,
Вечер, вороний клёкот.)
– Помнишь, ты в юности вырезал
Белые самолёты,
Весело… это была игра
Солнечных эскадрилий.
– Что ж… До свидания… Мне пора.

В общем, поговорили.

Подлое время,
напрасные стоны молитв.
Серая пыль
оседает на глянце дорог.
Встречи не с теми —
бессчётные встречи мои,
Хохот судьбы…
надо мною хохочущий рок.

Ждать эпилога,
смириться, упасть и не встать?
Тонкая жилка
тропы среди мрака и зла.
Эта дорога
устала напрасно петлять,
Эта развилка
однажды к тебе привела.

Сколько отчаянья
щедро бросала судьба,
Сколько случайностей,
грёз над пустой ворожбой,
Не обмани —
это зов мой, призыв и мольба.
Не оттолкни —
это заповедь, наша с тобой…
Вот она, встреча! —
не пышный помпезный букет,
Вот она, вечность! —
не праздничный шик напоказ,
Просто —
прохлада ладони на влажной щеке,
Вдосталь —
до боли, до слёз, и впервые – для нас…

Выстрадать —
каждое слово, и ласку, и жест,
Выпросить —
гул поездов и рассветную тишь,
Выдержать
наши разлуки, наш горестный крест,
Выбежать
утром, а ты на пороге стоишь…

Слова на нитку нанижу —
Дрожат и крутятся,
Сойду с ума со скулежу,
Одна и грежу, и грожу,
Не павой-лебедью хожу,
А серой утицей.

Ой, зори ясные зимой,
Снега атласные,
Да отчего ж метель стеной,
Да отчего ж ты, сокол мой,
Глядишь неласково?

Душа остыла, в горле вой,
На лбу испарина,
И всё, что прожито со мной,
Другой подарено,

Коса густая, кудри – смоль,
Глаза суровые,
А щёчки – как заря весной,
Попал на стерву голубь мой
На чернобровую….

Мы с вьюгой – ночку напролёт:
Разноголосица…
Она скулит, к окошку льнёт
И в избу просится.

– Кружи позёмкою, кружи,
Зову легонько я, —
Ну, поюродствуй, поблажи,
Ну, погадай, поворожи
На горе горькое…

Стою с иконкой, чуть дышу,
Простоволосая…
Беду, как рубище, ношу,
А ей износу нет…

Он шутил: «Разговоры на первое, ты на второе»,
целовался по-взрослому и не хотел прощаться.
А потом скопировал нежность киногероя
и сказал, что у нас в запасе около часа.

Потушил окурок о блюдце на подоконнике,
подошёл к двери, щелчком протолкнул задвижку,
никого же нет… наверное, так спокойнее.
Я люблю тебя. Но бывает, что – ненавижу.

Помню тусклую лампу, часы и диван разложенный,
помню радио – «Подмосковные вечера» поют,
я была неловкой, нежной, слегка настороженной,
и всё время казалось: ключ о замок царапает…

Допивали чай, подошёл твой папа… молчала
и смотрела в чашку, зажав кулачок от боли.
Провожал домой, прижимался как бы случайно,
всю дорогу болтал о своём дурацком футболе.

Первый раз – неужели он не достоин лучшего,
чем вот так, на скрипучем диване, с дворовым мачо
обесценивать счастье – ворованное, колючее,
засекая время, как на футбольном матче…

постони, мол, «не надо, сжалься…»,
будь же гибкой, сродни плющу,
вот поклянчи, поунижайся, а потом я тебя прощу,

в тихом плаче распялив губы, пошепчи мне, пошелести,
начинай же: мол, не могу, мол, без тебя не могу, прости.

а не станешь – тогда не очень-то и хотелось. да не реви,
без тебя претендентки – в очередь, по расчёту и по любви.

мне-то, в общем-то, фиолетово, но они – не тебе чета,
и раскованы, и без этого – «стоп, достаточно, всё, черта»,

море денег, любви, гламура, рестораны, юга, такси,
так что ты не сиди, как дура, и прощенья давай проси.

ну же, громче, давай, не слышу. улыбается свысока:
так и сдохнешь ты серой мышью, старой девой без мужика,

вот он сердится: мол, не то всё… он – святое, твоё, ничьё…
но при этом – хорош чертовски. в теле паника и нытьё.
он роняет слова тугие, потешается вдрызг и всласть,
но при этом – глаза такие, что вот так бы и отдалась,