Джордж Гордон Байрон - Паломничество Чайльд-Гарольда. Дон-Жуан

Под мышкой — треуголка, сбоку — шпага.
Все, чем искусство, слава и портной
Украсить могут юную отвагу,
Цветущую здоровьем и весной, —
Все было в нем. Не делая ни шагу,
Стоял он статуэткой расписной,
Как бог любви — ей-ей, не лицемерю я! —
В мундире лейтенанта артиллерии.

Повязка спала с глаз его, колчан
И стрелы легкой шпагою сменились,
А крылышки — и это не изъян! —
В густые эполеты превратились.
Он был, как ангел, нежен и румян,
Но по-мужски глаза его светились.
Сама Психея, я уверен в том,
Признала б Купидона только в нем.

Застыли дамы, замерли вельможи — и
Царица улыбнулась. Фаворит
Нахмурился: мол, новый-то моложе и
Меня без церемоний оттеснит!
Все эти парни рослые, пригожие.
Как патагонцы бравые на вид,
Имели много прибыли и… дела,
С тех пор как их царица овдовела.

Жуан не мог поспорить с ними в статности,
Но грация была ему дана,
Изящество лукавой деликатности;
Притом — была и к юношам нежна
Царица, не лишенная приятности:
Похоронила только что она
Любимца своего очередного,
Хорошенького мальчика Ланского. [95]

Вполне понятно, что могли дрожать
Мамонов, Строганов и всякий «ов»,
Что в сердце, столь вместительном, опять
Найдет приют внезапная любовь,
А это не могло не повлиять
На выдачу чинов и орденов
Тому счастливцу, чье благополучие,
Как выражались, «находилось в случае».

Сударыни! Не пробуйте открыть
Значенье этой формулы туманной.
Вам Каслрей известен, может быть, —
Он говорит косноязычно-странно
И может очень много говорить,
Все затемняя болтовней пространной.
Его-то метод подойдет как раз.
Чтоб этот термин ясен стал для вас!
[96]

О, это хитрый, страшный, хищный зверь,
Который любит сфинксом притворяться;
Его слова, невнятные теперь,
Его делами позже разъяснятся.
Свинцовый идол Каслрей! Поверь,
Тебя и ненавидят и боятся.
Но я для дам припомнил анекдот,
Его любая, думаю, поймет.

Однажды дочь Британии туманной
Просила итальянку рассказать
Обязанности касты очень странной —
«Cavalier servente»? Как понять,
Что многим дамам кажется желанной
Судьба таким «слугою» обладать?
«Ищите, — та ответила в смущенье, —
Ответ у своего воображенья! »

Вообразить сумеете и вы,
Что, будучи любимцами царицы,
Любимцами фортуны и молвы
Становятся означенные лица.
Но очень шаток этот пост, увы!
И стоит только снова появиться
Отменной паре крепких, сильных плеч, —
Как этот пост уже не уберечь.

Мой Дон-Жуан был мальчик интересный
И сохранивший юношеский вид
В том возрасте, в котором, как известно,
Обильная растительность вредит
Красивости. Не зря Парис прелестный
Позором Менелая {718} знаменит:
Не зря бракоразводные законы
Начало повели из Илиона!

Екатерина жаловала всех,
За исключеньем собственного мужа.
Она предпочитала для утех
Народ плечистый и довольно дюжий;
Но и Ланской имел у ней успех,
И милостями взыскан был не хуже,
И был оплакан — прочим не в пример, —
Хотя сложеньем был не гренадер!

О ты, «teterrima causa» [97]всяких «belli» [98] [99] {719} ,
Судеб неизъяснимые врата!
Тобою открывается доселе
Небытия заветная черта!
О сущности «паденья» в самом деле
Мы до сих пор не знаем ни черта;
Но все паденья наши и паренья
Подчинены тебе со дня творенья.

Тебя считали худшей из причин
Раздоров и войны, но я упорно
Считаю лучшей, — путь у нас один
К тебе, стихия силы животворной;
Пускай тебе в угоду паладин
Опустошает землю — ты проворно
Ее целишь и населяешь вновь,
Богиня плоти, вечная Любовь!

Царица этой силой обладала
В избытке; и с умом и с мастерством
Она ее отлично применяла
В прославленном правлении своем.
Когда она Жуана увидала
Коленопреклоненного с письмом,
Она забыла даже на мгновенье,
Что это не письмо, а донесенье.

Но царственность ее превозмогла
Четыре пятых женского начала:
Она депешу все-таки взяла
И с милостивым видом прочитала.
Толста на первый взгляд она была,
Но благородной грацией сияла.
Вся свита настороженно ждала,
Пока ее улыбка расцвела.