Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

И, коленопреклоненный,
Пал народ перед владыкой,
И замолкнул, изумленный
Духом доблести великой.

Так высокая отвага
Поражает человека,
Ибо сила зла и блага
Беспредельна в нас от века.

Стало жаль царю народа,
И сказал он: „Боже правый!
Да минует нас невзгода,
Да исчезнет враг кровавый!

Царь — слуга единоверцам,
И свое он слово сдержит.
Всякий, кто отмерит сердцем,
Пусть потом рассудком режет.

Час настал… Друзья, прощайте!
В путь меня благословите.
В чем не прав — не осуждайте,
А повинен в чем — простите“.

Дал он знак, труба запела,
И подвел коня стремянный,
И вскочил в седло он смело,
Дивным светом осиянный.

Даже враг, взглянув украдкой,
Мог царем залюбоваться,
Ибо кто еще посадкой
Мог с Димитрием равняться?

И простился царь со всеми,
Кто стоял пред ним доселе,
И, поставив ногу в стремя,
На коней вельможи сели.

Сам святитель, не желая
Преждевременной разлуки,
Из родного ехал края
Проводить царя на муки.

И поехал царь, и свита
Вместе с войском поскакала,
И, несчастием убита,
Вся страна вослед рыдала.

Но покуда поезд царский
Пробирался по пустыне,
В нетерпенье хан татарский
Кликнул клич своей дружине

И, чтоб разом кончить дело,
Приказал сардару, гордый:
„Привези ко мне картвела,
Будь живой он или мертвый.

Если ж он успел укрыться,
Разгроми его владенья —
Будь то крепость, иль столица,
Или бедное селенье“.

И когда в степи безводной
Рать несметная явилась,
Понял царь наш благородный,
Что недоброе случилось.

И сказал он так вельможам:
„Что бы ни было со мною,
Мы несчастью не поможем,
Если будем рваться к бою.

Дайте клятву мне, картвелы,
Что во имя господина,
Как бы ни были вы смелы,
Не поднимет меч дружина.

Все вы будете убиты.
Враг разрушит ваши кровы.
Так ужель из-за обиды
Вы страну предать готовы?

Ради счастия народа
Пусть свершается расплата.
„Отойди, коль нет исхода“ —
Так сказал мудрец когда-то.

Дайте ж клятву, что не встретит
Лютый враг сопротивленья.
В Судный день цари ответят
За напрасные сраженья“.

Что ж вельможам оставалось?
Поклялись, ломая руки!
Кто к стране имеет жалость,
И позор снесет, и муки.

Били в грудь себя картвелы,
Говорили: „Боже правый,
День придет — за это дело
Враг ответит нам кровавый!“

Но гонца уже к татарам
Их владыка посылает:
„Встань, явись перед сардаром
И узнай — чего желает.

Коль ему Димитрий нужен —
Я иду к нему навстречу“.
Поскакал гонец, послушен,
И с такой вернулся речью:

„Царь, враги идут лавиной,
Их сардар в сраженье гонит.
Но коль ты придешь с повинной,
Он страны твоей не тронет“.

И сказал Димитрий снова:
„Коль страна моя спасется,
Значит, ныне кровь царева
Понапрасну не прольется“.

И поехал он к татарам,
Непреклонный и могучий,
И предстал перед сардаром,
И сказал: „Бери и мучай!“

И накинулись, как звери,
На владыку басурмане,
И пред ним открылись двери
Беспримерных испытаний.

Царь, измученный в дороге,
Должен к хану был явиться.
Словно волк в своей берлоге,
Ждал владыку кровопийца.

„Как ты смел, — спросил он важно, —
Быть с моим злодеем вместе?
Отвечай и знай, бесстрашный,
Что настало время мести.

Говорю тебе заране:
Будешь ты лежать в могиле.
Помни: это наказанье
Отменить аллах не в силе.

Но покуда совершится
Изреченное судьбою,
Ты обязан повиниться,
Как преступник, предо мною“.

Царь сказал: „Побойся бога,
Быть судьей моим тебе ли?
Не кичись, что стран ты много
Захватить сумел доселе!

Нет, моих страданий повесть
Пред тобой я не открою.
Будет собственная совесть
Мне единственным судьею.

Не спрошу, зачем я брошен,
Словно вор, в твою темницу…
„Почему ты, коршун, — коршун?“ —
Разве спрашивают птицу?“

Рассердился хан надменный.
С ханом спорить так не смели.
По его указу пленный
Очутился в подземелье.