Лина Леклер: Встреча (сборник)

Мне говорят, послушай, кровь – вода,
Господь не одобряет полумеры.
Вот только, отчего же запах серы
У трона лезет в ноздри иногда?

Мне говорят, король не скор на гнев,
Не любит он темниц и слово смерти.
Ну что ж, его пером играют черти,
Немало в этом деле преуспев.

Мне говорят, да ты сошел с ума!
Мы, люди, не сильнее насекомых.
Вернись в свой скромный дом, к делам знакомым,
Но дом мой – мир и в доме том чума.

Мне говорят, но ты идешь ко дну,
В огне горишь, как воск, блуждаешь в чаще!
Не я иду ко дну – ваш мир пропащий,
И с ним я заодно не утону.

Мне говорят, тебе не повезло,
Ты сам себе сейчас построил плаху,
Но я уже устал бояться страха…
Остались только шпага да седло.

Накидка с капюшоном, плеск волны,
Да полночь, чтоб во мраке раствориться.
Когда мне доведется возвратиться
Вы будете жалеть, что рождены.

Кто-то скажет, что мы беглецы,
Что нам всем не достанет отваги,
Но коней мы ведем под уздцы,
И у бедер качаются шпаги.

Под шуршание веток и трав,
Мы, как лисы, скользим через полночь,
Отщепенцы, лишенные прав
На любую посильную помощь.

Обнажая клинки, как клыки,
Мы бедны, как церковные мыши,
И как звезды от всех далеки,
Но Господь нас, конечно, услышит.

Я делю с вами хлеб и беду,
И луну над привалом холодным,
Мы сегодня живем, как в аду,
Но как в царстве небесном – свободно.

Нас не бьет королевская трость,
И лакей не бросает приказы,
Мы не ждем, как заветную кость,
Должностей, затмевающих разум.

Ни монет, ни мехов, не земель…
Только небо да пение птичье.
И не слушаем мы пустомель,
Прославляющих чье-то величье.

Пусть бубнят они – Боже, прости
Им такие в бреду разговоры —
Что свобода у нас не в чести,
И что воры, конечно, не воры.

Что корона – бесспорный мандат
Посылать на бесчестье и плаху,
Они много чего говорят
Перед тем, как рассыпаться прахом.

Я уже ничего не боюсь,
И другим посоветую то же.
Только серая липкая грусть,
Как в лесу, паутина на коже.

Небо светит и в души глядит,
Наклоняясь печально над нами,
Небо знает, у нас впереди
Только выстрелы, порох и пламя.

За туманом и бледным дождем
Город ждет, как замерзшая птица,
Мы немного еще подождем
И коней повернем на столицу.

Мы возьмем ее на абордаж
И по улицам шумным проедем,
Этот город до трещинки наш,
Наши жены, друзья и соседи.

Наши церкви и наши дома,
И могилы, и даже сараи,
Но его охватила чума
В алой мантии из горностая.

Я в душе своей Бога ищу,
И в бессмертие верю, и в чудо,
Но уже никогда не прощу,
И уже ничего не забуду.

Мы шатались от ран и утрат,
Заменяя поминками свадьбы,
Мы спускались в чудовищный ад,
Как Господь, поборовший распятье.

Острый ветер сжимает гортань,
Как змеиное жгучее жало.
И смогу ли я вымолвить «Встань!»
Оскверненному трупу державы!?

Мосты, дороги, бледный дым
И солнце с блеском сумасшедшим,
Мы удивляем всех пришедших
Высокомерием своим.

Мы не из тех, кто ценит спесь
И корчит знатность в разговоре,
Но души наши, словно море,
В котором волн не перечесть.

Мы пьем вино и жжем костры,
И сталь целуем перед боем,
И кровь в сердцах гудит прибоем,
И мысли рваные остры.

Накрыв мерцающим плащом
Ночных небес тела и души,
Мы презираем равнодушных
И их признания не ждем.

Пускай в тиши своих домов
Они грустят о невозможном,
Мы просто делаем, что можем,
Препоручив им жен и кров.

Не наше дело бить в набат
И забивать в мушкеты пули,
Но нас так грубо обманули,
Что больше нет пути назад.

Мы протоптали сто дорог
И сто камзолов износили,
И все исхоженные мили
Легли победами у ног.

…Мы все смогли. Мы мучились не зря.
Пусть время наши кости обглодало,
Мы сделали такое, что земля
С минуты сотворенья не видала.

Мы вышли в дамки. Мы прорвали фронт
И ужаса, и мрака, и гордыни.
Змеею отползает горизонт
И корчится закат багрянцем линий.