Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Два мертвеца
Выходят из Вердена,
Закуривают
И глядят на свет,
Чтобы узнать,
Какая перемена
Произошла
За эти десять лет.

Они шагают сутки
По Карпатам…
Огромен путь —
Им надобно спешить,
Чтоб весь свой штаб
Покрыть французским матом,
Немецкой неприличностью
Покрыть!..
Они рассекают просторы
И видят
В туманном бреду —
Во Францию два гренадера
Из русского плена бредут.

«До дому ли,
Или к невесте —
Упрятаться в брачном тепле,—
Пойдемте, товарищи, вместе
По этой проклятой земле!
Пройдя через лес,
Через реки,
Погибли в начале зимы
Вы — в девятнадцатом веке,
В начале двадцатого — мы!

Шагая по нашей отчизне,
Никак мы не можем понять:
Какая такая причина
Заставила нас умирать?»

И вот по земле воспаленной
Идут по высокой горе
Солдаты Наполеона,
Вильгельма и Пуанкаре.

Их взгляды тревожны и зорки,
И видят они —
Впереди
Их пятый товарищ
В Нью-Йорке
На гауптвахте сидит…

Путям-дорогам
Не видать конца…
С пяти утра
До самого заката
Идут, идут
Четыре мертвеца
К могиле
Неизвестного солдата.

Минуя провансальские сады,
Они стучат
Заржавленным мушкетом,
Чтоб вчетвером
На площади Звезды
Заговорить
С большим авторитетом.

Они хотят
Сказать такую речь,
Чтоб стала всей земле
Она понятна,
Чтоб в воздухе
Остановилася картечь
И повернула
На зачинщиков обратно.

Они хотят
Начальникам сказать,
Свои слова
Перемежая матом,
Что надоело
За богатых умирать
До черта
Гренадерам и солдатам.

И если их
В атаку позовут —
Смыкая строй,
Под знаменем братанья
Все неизвестные солдаты
Перейдут
К довольно популярному
Восстанью!

Так говорит из Вердена
Ушедший мертвый солдат!
Таким языком непременно
Живые заговорят!

Рыбы собирались
В печальный кортеж,
Траурный Шопен
Громыхал у заката…
О светлой покойнице,
Об ушедшей мечте,
Плавники воздев,
Заговорил оратор.

Грузный дельфин
И стройная скумбрия
Плакали у гроба
Горючими слезами.
Оратор распинался,
В грудь бия,
Шопен зарыдал,
Застонал
И замер.

Покойница лежала
Бледная и строгая.
Солнце разливалось
Над серебряным хвостом.
Ораторы сменяли
Друг друга.
И потом
Двинулась процессия
Траурной дорогою.

Небо неподвижно.
И море не шумит…
И, вынув медальон,
Где локон белокурый,
В ледовитом хуторе
Растроганный кит
Седьмую папиросу,
Волнуясь,
Закуривал…

Покойницу в могилу,
Головою — на запад,
Хвостом — на восток.
И вознеслись в вышину
Одиннадцать салютов —
Одиннадцать залпов —
Одиннадцать бурь
Ударяли по дну…

Над морем,
Под облаком
Тишина,
За облаком —
Звезды
Рассыпанной горсткой…
Я с берега видел:
Седая волна
С печальным известьем
Неслась к Пятигорску.

Подводных глубин
Размеренный ход,
Качающийся гроб —
Романтика в забвенье.
А рядом
Величавая
Рыба-счетовод
Высчитывает сальдо —
Расход на погребенье.

Рыба-счетовод
Не проливала слез,
Она не грустила
О тяжелой потере.
Светлую русалку
Катафалк увез, —
Вымирают индейцы
Подводной прерии…

По небу полуночному
Проходит луна,
Сказка снаряжается
К ночному полету.
Рыба-счетовод
Сидит одна,
Щелкая костяшками
На старых счетах.

Девушка приснилась
Прыщавому лещу,
Юноша во сне
По любимой томится.
Рыба-счетовод
Погасила свечу,
Рыбе-счетоводу
Ничего не приснится…

Я с берега кидался,
Я глубоко нырял,
Я взволновал кругом,
Я растревожил воду,
Я рисковал как черт,
Но не достал,
Не донырнул
До рыбы-счетовода.

Я выполз на берег,
Измученный,
Без сил,
И снова бросился,
Переведя дыханье…
Я заповедь твою
Запомнил,
Михаил, —
Исполню,
Лермонтов,
Последнее желанье!

Я буду плыть
Сквозь эту гущу вод,
Меж трупов моряков,
Сквозь темноту,
Чтоб только выловить,
Чтоб рыба-счетовод
Плыла вокруг русалки
С карандашом во рту…