Анетт Асп - Круто! Как подсознательное стремление выделиться правит экономикой и формирует облик нашего мира

Представьте, что вы решили отдать все двадцать долларов другому игроку. Давайте ненадолго сделаем паузу и разберемся, что происходит. Ваш поступок кажется альтруистичным. Вы отдаете все преимущества партнеру, оставаясь ни с чем. Но, конечно же, игра на этом не окончена. Второй игрок должен чем-то на это ответить. Допустим, он решил ничего не давать вам и остался с шестьюдесятью долларами. Вам опять дают двадцать, и начинается второй раунд. Дадите ли вы денег второму игроку снова? Весьма вероятно, что вы склонны к так называемому обусловленному сотрудничеству: вы начинаете с попытки сотрудничества, но, если сталкиваетесь с тем, что другой человек навстречу не идет, отступаете. Если же другой игрок в ответ отдаст вам тридцать долларов, получится, что альтруистический поступок на самом деле сыграл вам на руку и сотрудничество принесло свои плоды. Если партнеры постоянно взаимодействуют и находят способ наказывать тех, кто отказывается это делать, то сотрудничество будет выгодно для всех.

В семидесятых годах Роберт Триверс выдвинул теорию взаимного альтруизма, или прямой взаимовыгоды, как эволюционно допустимого способа сотрудничества между генетически неродственными особями. Основная идея этой теории, как иллюстрирует пример вышеописанной игры, такова: акт альтруизма, как правило, в будущем приносит выгоду, так что оба партнера получают преимущества от взаимодействия. При этом не требуется, чтобы акт альтруизма совершался с явным расчетом на последующее возмещение. Эволюционная логика, стоящая за сотрудничеством такого рода, полностью соответствует возможности взаимодействий через психологию дружбы и иных подобных чувств {118} 118 Seyfarth, Robert M., and Dorothy L. Cheney. 2012. “The evolutionary origins of friendship.” Annual Review of Psychology 63:153–77. .

Таким образом, в основе человеческой дружбы лежит эволюционная логика взаимной выгоды, и, скорее всего, она родственна товарищеским отношениям у других видов приматов и прочих социальных животных, в том числе слонов. Когда мы рассказываем об этом людям, они, как правило, воспринимают эту идею в штыки. И начинают возражать: они, дескать, помогают друзьям, потому что любят их, а не потому, что подсчитывают какую-то эволюционную выгоду для себя. Действительно, во многих научных работах, посвященных эволюции дружбы, проводится граница между отношениями обмена (такими, например, как те, что существуют у вас с коллегой, с которым вы никак не взаимодействуете за пределами офиса) и коммунальными отношениями (или близкой дружбой). Отношения обмена более тесно связаны с эволюционной логикой взаимовыгодности и краткосрочного вознаграждения. При коммунальных отношениях вы избегаете моментальной платы добром за добро, так как в этом случае может возникнуть впечатление, что вы рассматриваете дружбу просто как взаимовыгодный обмен. Также вы не стараетесь точно подсчитывать собственную выгоду и обязательства. Однако все это не противоречит тому факту, что основой дружбы служит эволюционная логика взаимовыгодных отношений. Прежде всего, близкие друзья на самом деле беспокоятся о взаимности, и дружба легко может угаснуть, если один чувствует себя преданным, потому что другой отказывается что-то сделать для него или, наоборот, если от него требуют слишком многого {119} 119 Silk, Joan B. 2003. “Cooperation without counting: The puzzle of friendship.” In P. Hammerstein, ed. Genetic and Cultural Evolution of Cooperation . Dahlem Workshop Reports. Cambridge, MA: MIT Press, pp. 37–54. .

Важнее для нас то, что ответ на вопрос зачем в отношении дружбы (зачем нам друзья? развивалась ли дружба в ходе эволюции?) отличается от ответа на вопрос как (какие психологические процессы лежат в основе дружбы?). Поскольку дружба важна для выживания, в ходе эволюции в нашем мозгу сформировались механизмы и процессы, породившие психологию дружбы. На уровне психологии мы действительно беспокоимся и заботимся о своих друзьях и не занимаемся прямыми подсчетами затрат и выгод. То же самое верно в отношении наших альтруистических поступков, потребления и прочих видов социального поведения. Возьмем, к примеру, воспитание детей. Мало кто из родителей решает завести ребенка и посвятить себя его воспитанию исключительно ради сохранения своих генов в популяции. Внутренняя машина выживания берет на себя заботу об этом, управляя нашим размножением и удовольствием от роли родителя. Она структурирует наши предпочтения, желания и гедонистическую ценность родительской заботы. Здесь действует тот же принцип, что и в случае с питанием: мы едим не просто ради того, чтобы поддерживать гомеостаз организма, – еда доставляет нам удовольствие. С точки зрения эволюции мы становимся родителями и заботимся о своих детях ради личной выгоды, потому что так мы сохраняем в популяции свои гены. Но это вовсе не значит, что родители не способны по-настоящему любить своих детей и заботиться о них. Наоборот, эволюция сформировала нашу психологию таким образом, чтобы мы искренне заботились о своих детях, так как благодаря этому сохраняются наши гены. И потребление также формируется через социальный отбор. Но это не означает, что мы, потребляя, намеренно преследуем цели эволюционной выгоды.