Коллектив авторов - Правовые средства противодействия коррупции. Научно-практическое пособие

– в части реформирования правового регулирования уставного капитала: «4.2.6. Конструкции крупных сделок и сделок с заинтересованностью , формально предназначенные для сохранения имущества хозяйственного общества, в действительности широко используются для отказа от совершенных и даже полностью или частично исполненных сделок. Это подрывает имущественный оборот и находится в резком противоречии с имущественными интересами контрагентов (кредиторов) акционерных обществ, на которых при этом необоснованно перекладывается бремя (риск) несения последствий недобросовестных или незаконных действий выборных исполнительных органов общества. Возможность защиты интересов хозяйственных обществ при совершении ими крупных сделок и сделок с заинтересованностью путем оспаривания таких сделок должна признаваться за ними лишь в случаях, когда хозяйственное общество (истец) является добросовестным контрагентом, который не знал и не должен был знать о нарушении порядка совершения таких сделок его исполнительным органом. При этом на истца должно возлагаться бремя доказывания своей добросовестности».

В опубликованном и принятом в первом чтении проекте изменений в Гражданском кодексе РФ никакого определения конфликта интересов не дается. Проект рассматривает такие сделки сквозь призму особого порядка их совершения. В частности, предлагается включить в Гражданский кодекс новую статью 173 1«Недействительность сделки, совершенной без необходимого согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления», согласно которой сделка, совершенная без необходимого согласия третьего лица, органа юридического лица или государственного органа либо органа местного самоуправления, является оспоримой, если из закона не следует, что она ничтожна или не влечет правовых последствий для лица, управомоченного давать на нее согласие, при отсутствии такого согласия;

б) законодательство о сделках, в совершении которых имеется заинтересованность, страдает формализмом в том смысле, что охватывает конфликт интересов только тех лиц, которые формально замещают должности в органах управления (и могут не иметь отношения к распределению имущественных благ), но может совершенно не регулировать конфликт интересов обычных работников, в сферу деятельности которых как раз входит принятие решений об их распределении. К примеру, согласно судебной практике сделка между обществами, единоличные исполнительные органы которых находятся в супружеских отношениях без регистрации брака, не признается сделкой, совершенной с заинтересованностью. (Обзор судебной практики Федерального арбитражного суда Западно-Сибирского округа по спорам о признании недействительными крупных сделок и сделок с заинтересованностью, утв. постановлением Президиума ФАС Западно-Сибирского округа от 10 июня 2011 г. № 6). В этой связи интересно посмотреть и на такой аспект действующего законодательства – конфликты интересов каких лиц учтены в институте сделок, в совершении которых имеется заинтересованность для юридических лиц различных организационно-правовых форм (таблица 1). Из нее видно, как разнится круг лиц, признаваемых заинтересованными, и условия, при которых сделка считается заинтересованной, что, на наш взгляд, верно лишь отчасти, поскольку регулируется одна и та же ситуация.

Последствие этого формализма весьма интересное: нет никакой взаимосвязи между действиями конкретного лица, от которых зависит подготовка и совершение сделки, который не входит в число формально заинтересованных лиц, в той ситуации, когда его действия сопряжены с конфликтом интересов и правовой судьбой такой сделки. Здесь можно вспомнить и то, что конфликт интересов обычных работников, выполняющих свои трудовые функции при подготовке и совершении сделок, должен регулироваться трудовым законодательством, но реально им не регулируется, исключая положения Трудового кодекса относительно конфликта интересов работника государственной корпорации или государственной компании. Однако и в этом случае никакой взаимосвязи между коррупционным проявлением и правовой судьбой сделки нет.

Говоря иначе: одна из главных проблем института сделок с конфликтами интересов состоит в том, что в нем не учтен коррупционный фактор. А учет этой специфики крайне важен, поскольку применение того или иного правового средства устранения негативных последствий коррупционного поведения должно быть таким, чтобы, не затрагивая интересов хозяйствующего субъекта и его кредиторов и участников, в полной мере обеспечить компенсаторную направленность положений гражданского права. Учитывать коррупционный фактор придется и по другим причинам: Конвенция Совета Европы о гражданско-правовой ответственности за коррупцию (Страсбург, 9 сентября 1999 г.) , к которой Россия рано или поздно присоединится, содержит важное положение в ст. 8, состоящее в следующем: каждая сторона – участник Конвенции предусматривает в своем внутреннем праве возможность для всех сторон контракта, чье согласие было нарушено актом коррупции, обратиться в суд с целью признания контракта не имеющим юридической силы, несмотря на их право требовать возмещения ущерба.