Мойзес Наим - Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе

Есть и такие, кто считает: в мировой экономике и нашем образе жизни произошли настолько радикальные изменения, что ни чья-либо гегемония, ни признаваемые целым миром правила невозможны по определению. Аналитики этого толка опасаются, что мир погружается в некую разновидность анархии – первобытного состояния мировой системы. Роберт Каплан уже в 1994 году усматривал возникновение анархии в наличии несостоявшихся государств, этнических противостояниях, безудержном росте террористических и криминальных сетей, а также в уязвимости мира, где все взаимосвязано, перед распространяющимися болезнями и прочими катаклизмами. Еще более мрачную картину нарисовал политолог Рэндалл Швеллер, который сравнил перемены, ведущие мировую систему к первичному состоянию, с распространенным в физике понятием энтропии, которая дезорганизует любую систему настолько, что изменения в ее природе становятся необратимыми. Избыток информации, широкий спектр отличий, интересов, заявляет Швеллер, – все это приведет к тому, что международная политика утратит всякую системность. “Состояние энтропии уменьшит и разредит годную к употреблению в системе власть, – пишет он. – Никто не будет знать того, где искать органы власти, по той простой причине, что их не будет нигде; а без органов власти не может быть и речи о каком бы то ни было управлении” {211} 211 Schweller, R. “Ennui Becomes Us”, The National Interest, январь-февраль 2010 г. .

Мировая система находится в непрестанном движении. Дискуссии, о которых мы говорили выше, конечно же, важны, но доверие к ним резко падает, когда основные теории, объясняющие, куда движется этот мир, столь разительно отличаются друг от друга и допускают перелицовку общепринятых истин. Прояснить картину нам поможет упадок власти.

Инструменты, к которым прибегали крупные державы для достижения своих целей в системе международных отношений, в основе своей не претерпели каких-либо серьезных изменений. Обычно предпочтение отдается оружию, деньгам и искусству дипломатии. Сильная армия, оснащенная по последнему слову науки и техники и полностью укомплектованная персоналом, готовым к ведению боевых действий, крупная экономика, передовые технологии и обеспеченность природными ресурсами, преданные и прошедшие хорошую выучку дипломаты, юристы, разведчики, а также привлекательная идеология или система ценностей всегда оставались весомыми факторами международного влияния. В любую историческую эпоху совокупность этих признаков давала преимущество странам с наибольшим количеством населения, экономически развитым, политически стабильным и с богатыми природными ресурсами. Но в данном случае мы не говорим об уменьшении этих параметров. Напротив, снижается эффективность, пригодность и сила воздействия традиционных методов той власти, основу которых они составляют, – военной, экономической или же мягкой силы.

От силы подавления к эпохе ситуативных союзников

Как понятно из предыдущей главы, одна страна – Соединенные Штаты – тратит на вооружение, войска и логистику больше, чем все остальные вместе. И это не напрасные расходы. Pax Americana, где американское военное превосходство есть наивысшая форма гарантии стабильности, уже стал реальностью. Собственно, сегодня США официально гарантируют безопасность более чем пятидесяти государств {212} 212 Gibler, D. International Military Alliances from 1648 to 2008. . Превосходство Америки над прочими странами по части военных расходов остается прежним, как и беспрецедентное американское военное присутствие в 130 странах мира, в виде как крупных контингентов, расквартированных на долгосрочной основе, так и небольших подразделений, состоящих из военных инструкторов, миротворцев, а также отрядов для проведения спецопераций и подавления мятежей.

Кроме того, США возглавляют НАТО – наибольший, а после распада противостоявшего ему Варшавского договора и единственный в мире военный альянс такого масштаба. Из всевозможных признаков гегемонии этот – самый существенный. Союзы всегда были ключевым инструментом политики великих держав, дополняя дипломатию угрозой тех или иных военных действий, определяя сферы влияния и запретные зоны и упреждая агрессию гарантиями взаимной защиты. Иначе говоря, они были структурными элементами мирового порядка. И многие десятилетия союзы мира строились по единому, неизменному образцу. НАТО и Варшавский договор установили жесткий порядок по обе стороны железного занавеса. Недавно обретшие независимость страны третьего мира быстро оказывались в центре их внимания и вовлекались, где кнутом, где пряником, в орбиту западного мира или соцлагеря.