Ричард Овери - Сталин и Гитлер

Партийные комиссии также заседали для обсуждения членов, в адрес которых поступили жалобы или порицания со стороны коллег или подчиненных. В 1933 году Центральный комитет дал старт кампании широкомасштабных проверок членов партии, начав их с десяти основных краев и областей, а после распространив и на всю партию. В декрете от 28 апреля 1933 года подчеркивалось, что в партийные ряды в годы коллективизации и индустриализации проникло слишком много карьеристов, «двурушников» и политически безграмотных людей, что, несомненно, соответствовало истине 53. Так называемые партийные чистки стали формальным действом, организованным в местных общественных помещениях с участием комиссии из трех членов партии. Местных коммунистов ставили по очереди перед лицом комиссии, чтобы они рассказали о своем социальном происхождении, о том, что они сделали для партии и признались в своих проступках в духе «самокритики». Затем вызывали свидетелей, чтобы они могли подтвердить сказанное или раскрыть ошибки. Комиссия принимала письменные заявления и выслушивала тех, кто жаловался на членов партии, перед тем как принять одно из целого ряда возможных решений – от подтверждения членства до исключения 54.

На следующий год были произведены различного рода чистки. 13 мая 1935 года Центральный комитет издал второй приказ «о нарушениях при регистрации, выдаче и хранении партийных билетов». Кампания по сверке документов, стартовавшая с тем, чтобы проверить, не используются ли партийные билеты не по назначению и правильно ли поставлена работа по их выдаче, должна была стать кульминацией третьей волны чисток, когда в декабре 1935 года партийное руководство издало приказ об обмене существовавших на тот момент билетов на новые в течение периода между 1 февраля и 1 мая 1936 года. Партийный билет могли отнять по нескольким причинам. Так, в городе Смоленске в 1935 году из партии было исключено 455 человек, некоторые из них – по самым нетипичным причинам («люди, не вызывавшие политического доверия», – 28 %; выходцы из чуждых классов, скрывшие свое прошлое», – 22 %), другие – за какие-либо проступки («вражеский агент» – 1,5 %; дезертирство из Красной Армии – 2,6 %), третьи – из-за морального разложения, казнокрадства, мошенничества или сокрытия криминального прошлого 55. На основе указаний из центра от 29 июля 1936 года чистки продолжились и в 1937 и 1938 годах и ставили цель выявления политических врагов, симпатизировавших Троцкому и низвергнутой партийной оппозиции. Это были именно те чистки, которые в итоге вылились в массовые убийства, вошедшие в историю как «Большой террор», который мы рассмотрим в следующей главе. Здесь же важно подчеркнуть, что акты чисток не обязательно были сигналом к аресту или расстрелу. Чистка была особой формой партийной самодисциплины, а не юридическим процессом. Ее целью было усиление контроля над местными партийными кадрами и искоренение некомпетентности и коррупции среди руководителей. Исключения из партии продолжали практиковаться на протяжении всех 1930-х годов, как это было и в 1920-х годах, и продолжались в течение всего периода сталинизма. Последующие преследования бывших членов партии осуществлялись агентами государственных служб безопасности и государственными следователями и судами, которые занимались расследованием того, что они рассматривали как настоящее преступление, а не партийный проступок. Огромное множество партийцев – жертв государственного террора были арестованы в то время, когда они все еще оставались членами партии, никогда формально не подвергавшимися чисткам. С другой стороны, член партии мог сначала стать жертвой чистки, но впоследствии его могли восстановить в партии, или же он мог быть исключен из партии за неподобающее поведение, например за пьянство (которое с сегодняшней точки зрения представляется совсем не экстраординарным правонарушением), что, впрочем, не считалось тяжким преступлением. Партийные чистки формально были направлены на поддержание высоких стандартов политической активности и преданности делу партии, которую должны были обеспечить выжившие после безжалостной внутрипартийной чистки члены. В действительности же эти акции были использованы для сохранения ситуации, при которой партийные боссы на периферии, вдали от Москвы, не могли стать угрозой политической монополии центра.

Строжайшая партийная дисциплина, борьба против коррупции, лени и несоблюдения субординации были характерны не только для коммунизма. Уже в 1921 году Гитлер установил партийные суды в своем движении, когда оно еще было крошечной организацией. Они были ответственны за проверку членов движения, исключения из его рядов и чистки, но также играли роль судов чести, чтобы члены движения, обвиненные в неподобающем поведении, могли доказать свою невиновность. Как на уровне гау, так и на уровне крейса имелись свои постоянные суды; подобно советским контрольным комиссиям, они состояли из трех членов, имели право требовать от членов партии оправдания своего поведения, выслушивали свидетелей и расследовали преступления против партии. Они также выносили разные категории заключений: невиновен, виновен и заслужил устное замечание, виновен и заслужил письменное замечание, виновен и должен быть исключен из партии 56. С 1927 года партийные суды возглавлял отставной солдат майор Вальтер Бух – высокий, аскетичный гитлеровский фанатик, разделявший исключительно антисемитские взгляды партии (он допустил опрометчивость, предупредив в 1928 году Гитлера о том, что у него есть «соблазн гуманности», которое наполняло Буха «чувством глубокого беспокойства») 57. Бух не учел путь развития в 1930-х годах национальной системы партийных судов. Закон от 17 февраля 1934 года предоставлял им статус настоящих судов с правом вести расследования и наказания за партийные преступления, включая право заключения в тюрьмы в крайних случаях. Их работа находилась под контролем системы гау-инспекторов, которые от имени национального руководства надзирали за партийной дисциплиной. Партийным судам приходилось иметь дело с сотнями случаев, большая часть из которых был связан с мелкими нарушениями: неоплата членских взносов в трехмесячный срок, аморальное поведение, нарушение закона или просто «потеря интереса» к делам партии 58.