Array Коллектив авторов - Теоретическая и практическая конфликтология. Книга 3

Мы узнали, что угроза массового уничтожения может остановить противника только в том случае, если будет твердое обещание, что в случае его согласия, никакого вреда ему не будет причинено. Так что мы должны хорошенько подумать, не может ли наша угроза вынудить его нанести первый превентивный удар, чтобы не быть разгромленным нами. В последнее время в связи с так называемыми «мерами защиты от внезапных атак» мы стали рассматривать возможность взаимного сдерживания путем контроля вооружения.

Впечатляющим является не то, насколько сложно стало сдерживать противника или тщательность проработки этой идеи, а то, насколько медленно идет этот процесс, до какой степени расплывчатыми являются эти концепции и насколько несовершенна еще современная теория сдерживания.

Это не значит, что мы недооцениваем усилия людей, которые в течение последних десяти лет трудились, разрабатывая эту теорию. Дело в том, что по таким вопросам стратегии, каким является сдерживание, не существует никакой теории, и людям, которые работают в этой области, приходится все создавать заново. Нет никакой научной литературы по этим вопросам, если сравнить с обсуждением и проработкой таких проблем, как инфляция, Азиатский грипп, обучение чтению и пр.

Кроме того, те, кто пытались решить подобные задачи, отталкиваясь от текущих проблем, не ставили себе целью создание некой теоретической системы. Это относится не только к политикам и журналистам, но и к ученым. Возможно, такое положение дел отражает интересы ученых и редакторов, но литература по вопросам сдерживания и по родственным вопросам в основном посвящена решению практических задач, а не выработке методологии для решения этих проблем [2] Правда, имеется несколько отличительных примеров, доказывающих обратное. Например, статья Шервина ( Sherwin C. W . Securing Peace through military technology // Bullеtin of the Atomic Scientists. May 1956. No. 12. P. 159–164) и ссылка Шервина на работу Амстера (Warren Amster) напоминают нам, часто бывает, когда теоретические изыскания ведутся по военным проблемам, но они совсем не освещаются в открытой печати. Имеются также препятствия редакционного характера; в прессе журналисты обращаются обычно к теоретически-неподкованной аудитории, а сугубо теоретические статьи не подходят для публикации, или печатаются статьи, в которых рассматриваются чисто практические задачи. Радует то обстоятельство, что недавно вышла серия статей в журнале « Разрешение конфликта», в которых есть замечательное эссе Анатолия Рапопорта, посвященная математической теории войны Ричардсона ( Rapoport A . Luis F. Richardson’s Mathematical Theory of War // Conflict Resolution. September 1957. Vol. 1. No. 3). . У нас нет даже четкой терминологии; случайные термины, такие как «активное», «пассивное», «запугивание», не способствуют разрешению данной проблемы.

Чем объяснить отсутствие развития теории по данному вопросу? Я думаю, это объясняется в первую очередь тем, что военное дело – в отличие от любой другой значительной и уважаемой профессии – не имеет четко определяемой научной базы. Законодатели в области медицины, здравоохранения, почвоведения, образования, юриспруденции работают в тесной связи с работниками научной сферы. (В экономике число исследователей и ученых соответствует числу самих экономистов и административных работников.) Но где же ученые, представляющие военную сферу?

Их нет, или их очень мало, в военных академиях, где также отсутствует научно-исследовательская работа. Не обучают этому и в военных училищах, да и в других учебных заведениях. Еще не созданы постоянные учреждения с научно-исследовательской ориентацией, с системой ценностей, необходимой для создания теоретической базы.

В университетах Англии военной стратегией занимается небольшая группа историков и политиков, которые считают, что запугивание русских (чтобы они не захватили Европу) не менее важно, чем навязывание антитрестовских законов. Говорю это, чтобы подчеркнуть: в английских университетах нет специальных военных кафедр, которые готовили бы военных специалистов и изучали бы роль вооруженных сил в международных отношениях. (Небольшое исключение – программы ROTS, по которым создаются специальные курсы по истории и политике.) Новым и значительным шагом вперед является создание программ обороны, учреждение на территории университетских городков институтов обороны, где большое внимание уделяется вопросам безопасности страны. Новые псевдо-правительственные научно-исследовательские институты, такие как корпорация RAND (Research and Development) и IDA (Institute for Defense Analyses) оказывают определенную помощь, но этого явно недостаточно. Можно спросить, а не могут ли сами военные создать такую теоретическую базу, на основе которой ученые смогли бы прояснить понятия «запугивание» и «ограниченная война». Теорию, в конце концов, создают не чистые теоретики в университетах. Если военные готовы эффективно использовать военные силы, то, казалось бы, они могли бы создать и теорию. Но есть существенная разница между применением силы и угрозой ее применения. Угроза – это эксплуатация потенциала силы. Она подразумевает убеждение потенциального противника в том, что в его интересах воздержаться от каких-либо действий. Имеется большое различие между интеллектуальным мастерством, необходимым для выполнения военного задания, и использованием военного потенциала для достижения поставленной государством цели. Теория запугивания была бы, по существу, теорией умелого неиспользования военной силы. А для этого требуется нечто большее, чем просто умение вести военные действия. Военные профессии могут включать и эти более широкие умения, но они не входят в круг непосредственных обязанностей военных, которым приходится тратить все свое время на решение текущих задач [3] Отсутствие сильной интеллектуальной традиции в области военной стратегии выразительно описано в первых глава книги Бернарда Броуди ( Brodie B . Strategy in the Missile Age. Princeton, 1959). На эту же тему писал полковник Джозеф Грин: «За годы между крупными войнами в высших учебных военных заведениях был всего лишь один 10-месячный курс для офицеров… Совсем не отводилось время на изучение развития военной мысли и теории. Если бы в Армии стало возможно ввести двух- или трехгодичный курс, тогда там могли бы преподавать крупнейшие военные деятели» ( Green J. I ., сolonel . Foreword to the Modern Library edition of Clausewitz. On War. New York, 1943). .