Владимир Пономаренко - Профессия – психолог труда

Забыли, что размышления о задачах экспериментальной психологии, психологии труда ярко представлены в трудах Н. Бернштейна, И. Шпильрейна, С. Геллерштейна, Д. Архангельского, К. Платонова, Ф. Горбова, Н. Добротворского. Наши психологи с громкими именами не чурались методов психологии труда, переименованной в инженерную психологию. Вспомним работы Б. Ломова, Ю. Забродина, В. Зинченко, Е. Романовой, В. Шадрикова, Д. Завалишиной, А. Крылова. И Ошанин с Вендой разрабатывали теорию образа и алгоритмы систем автоматического управления. Специалисты не забыли Е.А. Климова с его неистовой настойчивостью в создании теории профтехобучения, исходящей из культуры производства и развития практического интеллекта, чувства красоты и художественного вкуса. Субъект изначально значился как субъект труда, а затем – познания и общения.

Нам, работающим в области авиационной и космической психологии труда, повезло, так как мы имели дело не с болтами и гайками, а с небожителями, чей внутренний мир был богаче и красочнее, чем у любого аристократического землянина.

Заканчивая свой трудовой путь, я решил, пусть пристрастно, исходя из принципов психологии человека в труде, раскрыть самое тонкое явление – явление духа и души, любви к профессии, состояния трансцендентности и одухотворенности.

Человек летающий увидел, ощутил другой мир, мир бесконечности, мир другого времени и пространства, других чувств, исходящих из высших начал. Все, что удалось выудить из небесной жизни, хочу донести до землян – психологов, служителей общей и дифференциальной психологии, психологов развития, школьных психологов, работающих в области творчества, речи и культуры. Психологов, любящих людей, умеющих сострадать, быть душеведами.

Много в этой книге пристрастного, личностного, много биографического, иногда анекдотического, забавного, серьезного и не очень. Но горжусь лишь одним – правдой, добротой, старанием быть объективным без пузырящихся амбиций. Есть завиральные идеи, замешанные на инсайте и опыте. Есть мысли, которые зовут в поход за знаниями, находящимися за пределами физиологии мозга. Уделено внимание психологическому анализу новых идей в области психофизического здоровья здорового человека.

Есть в книге воспоминания о наших выдающихся учителях.

Все подается в оптимистическом ключе. Все же мы прожили красивую, буйную, творческую жизнь и не опустили свою профессию до мелкой обслуги недостойных.

Мечтал написать книгу гуманиста, трезвого и действенного. А уж как получилось, вам, дорогие читатели, решать. Дай Бог, чтобы мысли мои были восприняты как достойные вас, а слова не были вам чужды по духу.

Выражаю искреннюю благодарность своей супруге Валентине Михайловне, референту и помощнику Т.В. Бабенко, Н.В. Крыловой за организацию и поддержку при написании текста.

Высоко ценю доверие и уважение со стороны Анатолия Журавлева, сотрудников Института психологии Российской академии наук.

Благодарен летчикам, что напоили меня духом и расправили мои крылья для полета в нерукотворном мире душевного взаимопонимания.

Да простят меня летчики: это вступление не столько для них, сколько о них. Люди не всегда осознают свою истинную ценность. В этой главе я ни с кем не спорю и ничего не доказываю, это поток сознания, построенный на вере, а не на знаниях. Не следует думать, что дух – это что-то не от мира сего. Человеческий дух – это реальный опыт возвышенного психического состояния, возникающего не как акт результативного действия, а как постижение смысла деятельности. Само понятие «смысл» включает цель. Известно, что для летчиков, в отличие от птиц, цель полета не сводится к добыче хлеба насущного. В основе потребности к полету стремление, жажда, страсть к познанию, к познанию, прежде всего, себя. Познание себя как психологический процесс и есть работа чувств, ума, эмоций с переходом на высший уровень, когда совесть просветляет душу. Любой идеальный мир, построенный в нашей голове, не имеет выраженного физического эквивалента, хотя мы его всегда физически ощущаем как чувство переживания. Чувство переживания, в свою очередь, трансформируется в физически ощущаемую душевную боль, прилив крови, изменение температуры, необычную легкость или блаженство тела и т.д. Все это означает, что дух – это не столько аллегория или мифологема, сколько исторический опыт культуры семьи, общества, этноса, данный нам в чувственных переживаниях, в проекциях по отношению к другим людям, событиям и явлениям. Когда мы говорим «моральный дух», то все же больше подразумеваем социально нормированное поведение или поступок, обусловленный принятой нормой для исторически конкретного времени сообществ людей. В данном случае, говоря о духе летчика или о духовной личности, я допускаю некую вольность, так как подразумеваю наличие чего-то высшего в моем духе, что вливается в меня, а стало быть, принадлежит не только мне… В этом тоже нет ничего противоестественного, скорее, наоборот, в духе представлены как бы две ипостаси: земное и космическое, природное (телесное) и эфирное. Высшее предназначение духа – во вселенском развитии сущности человека, т.е. бессмертия.