Стэнли Бинг - Как поступил бы Макиавелли?

• В «Crown-Zellerbach» он уволил пятую часть сотрудников и отобрал у профсоюзов целый ряд весьма выгодных концессий.

• В «Consolidated Press Holdings» он продал на сторону второстепенные предприятия и отменил все существующие льготы для персонала.

• В «Scott Paper» он уволил примерно каждого третьего работника, всего около 11 тысяч человек.

• В «Sunbeam» за очень короткий срок он лишил работы более 6000 мужчин и женщин, подняв в результате цену на акции до 54 долларов. (На Уолл-стрит любят массовые увольнения.) После этого он вконец завалил всю работу, вмешиваясь во все дела, лишь бы увеличить показатели, отчего у корпоративного паровоза начали на ходу отваливаться колеса. Уже в скором времени акции «Sunbeam» упали в цене до 16 баксов.

• Чтобы оставить в покое «Sunbeam», получил «откупные» в размере 35 миллионов долларов.

• Пока суд да дело, из-под его пера успела выйти книга «Тяжкий бизнес», настоящий гимн десятилетия, бестселлер, о котором восторженно отзывались как критики, так и крупные менеджеры всего мира. Он предлагал книгу со своим автографом гостиничным работникам, официантам и, самое смешное, сотрудникам, которых вскоре ждало увольнение.

На протяжении всей своей карьеры он получал похвалу и признания в любви со стороны Уоллстрит, где его считали настоящим оригиналом и награждали прекрасными отзывами. Деловая пресса («Business Week», «Forbes» и «Wall Street Journal») также обожала его и выставляла примером превосходного менеджмента — как и надо было!

Единственный раз, когда они попросили извинений, — в момент, когда финансовые показатели в «Sunbeam» начали стремительно падать. После этого все накинулись на него, как стая пираний.

Конец этого выдающегося последователя Макиавелли нашего времени наступил сравнительно быстро и был инициирован одним из его собственных творений — советом директоров «Sunbeam». Когда августейшая группа сформировалась впервые, он потребовал от ее членов, чтобы они купили акции «Sunbeam» на свои собственные деньги . Ай-ай-ай. Он хотел, чтобы они начали мыслить «как собственники компании». Когда уже не было острой нужды в массовых увольнениях, прибыль все равно падала. Совету, которому все было до одного места до тех пор, пока акции держались на уровне 50 долларов за штуку, теперь было не до смеха, мягко говоря. «Я и в самом деле посмотрел на дела компании глазами ее собственника», — сказал один из членов совета, приобщив свой голос к голосам других членов, когда принималось решение о том, чтобы отчитать, как следует, Ала и отправить его домой без права выхода на работу. Они сильно артачились по поводу того, выплачивать ему честно заработанные 35 миллионов долларов в качестве компенсации или нет, подонки. Но в конце концов он все-таки отвоевал свое.

«Полагаю, охотиться на уток — очень занимательное дело, — впоследствии признавался Ал „Houston Chronicle“, — но когда утки начинают стрелять в ответ, по-моему, вся занимательность на этом заканчивается».

Как это было со многими великими людьми, его уход не вызвал траурных настроений, даже у членов его семьи. «Он получил именно то, что заслужил», — сказала его сестра Дениз.

И все равно он не счел нужным извиниться. Даже за то, что завалил всю работу в компании. Вместо этого вскоре после своего ухода он последовал совету одного из самых дорогих в США — если не во всем мире — пиар-агентств и дал интервью «Wall Street Journal». Зачем? Затем, чтобы оправдаться перед народом. Он даже прослезился во время интервью. Этот безжалостный воротила без тени совести проливал настоящие слезы и лез из кожи вон, чтобы донести до людей следующее:

• что он не сожалеет ни о чем;

• что люди его не поняли — он был созидателем, а не разрушителем;

• что он ничего не стал бы менять;

• что он еще вернется.

И знаете, что самое интересное? Он ведь так и сделает. Закаленные Макиавелли не умирают. И не угасают, как свеча. Они регенерируют.

Уничтожение собственной совести — один из самых сложных моментов, который вам доведется постичь. Не всякому человеку это дано.

Совесть есть часть нашей натуры. Мы рождаемся с нею, она находится где-то внутри нас. Она совсем небольшая, когда мы сами еще малы, поскольку в раннем детстве мы считаем, что наши личные нужды превыше нашей ответственности перед другими, перед Богом и т. д. Лишь позднее к нам приходит осознание, что мы — всего лишь часть чего-то большего.