Елена Войниканис - Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху. Парадигма баланса и гибкости

Переход от эпохи индустриальной к эпохе информационной кардинальным образом изменил экономику. Ее основу сегодня составляют уже не природные ресурсы и производственные мощности, а знание как источник инноваций. Университеты, которые ориентированы на долгосрочные фундаментальные и стратегические исследования, рассматриваются сегодня как важный фактор экономики, основанной на знании.

В правовом контексте отправной точкой для внедрения эффективной модели коммерциализации знания можно с уверенностью назвать Закон США 1980 года «О патентных процедурах для университетов и малого бизнеса», который чаще называют по имени выдвинувших его сенаторов – Закон Бэй – Доула. После Второй мировой войны финансирование научных исследований и разработок на федеральном уровне переместилось из частного промышленного сектора в университеты и другие некоммерческие организации. И хотя финансирование постоянно увеличивалось, число полученных патентов не росло, а, наоборот, уменьшалось. В семидесятые годы прошлого века США стремительно теряли свои экономические позиции на мировой арене, и принятие нового закона было во многом обусловлено стремлением изменить ситуацию.

С принятием данного закона коренным образом изменилось общее представление о том, кому именно должны принадлежать интеллектуальные права на результаты интеллектуального труда, полученные при проведении научных исследований, профинансированных государством.

До принятия Закона Бэй – Доула права на изобретения, которые финансировались из бюджета, переходили государству. Такой подход вполне соответствовал распространенной точке зрения о том, что, если исследование оплачивается обществом, его результаты также должны принадлежать обществу. Проблема, однако, в том, что после перехода к государству, они в итоге совсем не обязательно оказываются на службе у общества.

В России это хорошо известно из опыта советских времен. Так, постановление ЦИК и СНК СССР «О патентах на изобретения», принятое 12 сентября 1924 года, предусматривало принудительное отчуждение патента в пользу государства при отсутствии добровольного соглашения, если патент на изобретение относился к области государственной обороны или имел особо важное значение для страны (п. 15 Постановления). Положение об изобретениях и технических усовершенствованиях, утвержденное постановлением ЦИК и СНК СССР 9 апреля 1931 года № 3/2, предоставило автору изобретения выбор: либо будет признано только его авторство и выдано соответственно авторское свидетельство, либо ему будет предоставлено исключительное право на изобретение с последующей выдачей патента. Но вследствие отсутствия частного бизнеса в стране отсутствовали и необходимые условия для самостоятельной реализации изобретателями своих достижений в промышленной продукции. Поэтому в подавляющем большинстве случаев изобретатели предпочитали получать авторские свидетельства, которые позволяли им пользоваться определенными льготами и правами. Концентрация в руках государства исключительных прав на изобретения, однако, никак не повлияла на уровень их промышленной реализации.

Аналогичная ситуация наблюдалась и в США. Государство далеко не всегда успешно справлялось с возложенной на него ответственностью развивать и доводить до практического применения перспективные технологии. Слишком широкие полномочия, предоставленные специализированным агентствам, которые от имени государства заключали лицензионные соглашения с коммерческими компаниями, привели к неопределенности в регулировании: выдвигаемые агентствами требования не были едиными и зачастую существенно различались. Кроме того, политика предоставления бизнесу только неисключительных лицензий служила серьезным препятствием для инвестиций.