Сборник: Дуэль Пушкина с Дантесом-Геккерном

и 2) состоящий при французском посольстве виконт д’Аршиак. По имеющимся в деле собственноручным его письмам и показаниям подсудимых поручика барона Геккерна и инженер-подполковника Данзаса находился со стороны Геккерна при произведенной им с камер-юнкером Пушкиным дуэли секундантом и настоятельно требовал со стороны Пушкина секунданта.

Генерал от инфантерии князь Шаховской

Генерал от артиллерии Игнатьев

Генерал-лейтенант Крыжановский

Генерал-лейтенант Полуехтов

Генерал-лейтенант Княжнин

Генерал-лейтенант Козен

Генерал-лейтенант Белоградский

Генерал-аудитор Ноинский

Начальник отделения Шмаков

17-го марта 1837-го

№ 118

Получ. 18-го марта 1837 г.

Весьма нужное

Военный министр, свидетельствуя свое почтение его превосходительству Адаму Ивановичу и препровождая высочайше конфирмованный доклад по делу о поручике Кавалергардского ее величества полка бароне де Геккерне, покорнейше просит поспешить отправлением пополнительных бумаг по сей высочайшей конфирмации; сообщив дежурному генералу к исполнению относительно высылки за границу рядового Геккерна и отобрание от него офицерских патентов.

Граф А. Чернышев

18-го марта 1837

Его превос. А.И. Ноинскому

М. В.

Департамент аудиториатский

Отделение 4

Стол 1

№ 932

18-го марта 1837-го

С изложением высочайшей конфирмации о поручике бароне де Геккерне и инженер-подполковнике Данзасе.

Весьма нужное

Господину командующему Отдельным гвардейским корпусом

Ваше высокопревосходительство при отношении от 11-го числа сего месяца (№ 307) изволили препроводить в Аудиториатский департамент Военно-судное дело, произведенное по высочайшему повелению лейб-гвардии при Конном полку над поручиком Кавалергардского ее величества полка бароном Егором де Геккерном и состоящим при с. – петербургской Инженерной команде по строительной морской части инженер-подполковником Данзасом, сужденными: первый за дуэль с камер-юнкером двора его императорского величества Александром Пушкиным, а последний за нахождение при оной секундантом.

Генерал-аудиториат по рассмотрении означенного дела нашел следующее:

Предшествовавшие упомянутой дуэли неудовольствия между камер-юнкером Пушкиным и поручиком бароном Егором Геккерном возникли с довольно давнего времени. Поводом к сему, как дело показывает, было легкомысленное поведение барона Егора Геккерна, который оскорблял жену Пушкина своими преследованиями, клонившимися к нарушению семейственного спокойствия и святости прав супружеских. В ноябре месяце прошлого 1836 года неудовольствия сии возросли до того, что Пушкин вызывал Геккерна на дуэль, однако ж после сам же уничтожил свой вызов, узнавши, как видно из письма его к чиновнику французского посольства виконту д’Аршиаку, что Геккерн решился жениться на свояченице его – фрейлине Гончаровой.

За всем тем и после женитьбы Геккерна на девице Гончаровой неудовольствия к нему Пушкина не только не погасли, но день ото дня усиливались еще более. Письмо Пушкина к отцу Егора Геккерна, министру нидерландского двора барону Геккерну и объяснение его с секундантами перед дуэлью обнаруживают, что Егор Геккерн и после свадьбы не переставал при всяком случае изъявлять жене Пушкиной свою страсть и дерзким обращением с нею в обществах давать повод к усилению мнения, оскорблявшего честь как Пушкина, так и жены его; кроме того, присылаемы были к Пушкину безымянные, равно оскорбительные для чести их письма, в присылке коих Пушкин тоже подозревал Геккерна, чего, впрочем, последствию и суду не открыто.

Напоследок, 26-го января сего года, Пушкин по получении безымянных писем послал к отцу подсудимого Геккерна, министру нидерландского двора, письмо, наполненное поносительными и обидными выражениями. В письме сем Пушкин, упоминая о неприличном поведении подсудимого Геккерна в отношении жены его, Пушкина, писал, что жена его, удивленная низостью Геккерна, не могла удержаться от смеху и что досада, которую она имела на эту сильную и высокую страсть, погасла в самом холодном презрении и заслуженном отвращении. При чем, коснувшись и самого министра Геккерна, укорял его, что он родительски сводничал своему сыну и руководил его поведением и, внушая ему все те жалкие выходки и глупости, которые он позволял себе писать, сам, подобно старой развратнице, сторожил жену его, Пушкина, на всех углах, чтобы говорить ей о любви к ней незаконнорожденного своего сына и даже тогда, когда он оставался дома, больной венерической болезнью, говорил ей, что сын его умирает будто бы от любви к ней. В заключение Пушкин, изъявляя желание, чтобы Геккерны не имели никакого сношения с его семейством и прекратили предосудительные свои в отношении к нему поступки, назвал Егора Геккерна подлецом и негодяем.