Е. Сыченко - Практика Европейского суда по правам человека в области защиты трудовых прав граждан и права на социальное обеспечение

Проведенный выше анализ обязательности выделенных трех групп практики ЕСПЧ позволяет нам согласиться с позицией Симагина А. С. и признать ее обязательность для российского трудового права и права социального обеспечения.

Значит ли доказанная нами обязательность, что практика Европейского суда является источником российского права? Этот вопрос возникает, поскольку российская правовая система относится к романо-германским системам права, в которых судебный прецедент не является источником права. Это, по мнению некоторых ученых, исключает возможность признания судебной практики в качестве источника российского права [20] См. Нерсесянц B. C. У российских судов нет правотворческих полномочий // Судебная практика как источник права. М… 2000. С. 107 или Гурова Т. Н. Судебный прецедент как формальный источник права и его место в системе источников права в России // Атриум. 1997. 3. С. 7. Цит. по: Рогожин Н. А. Судебная практика и ее роль в правовом регулировании предпринимательской деятельности. Wolters Kluwer Russia, 2004. С. 12. .

Критикуя подобный подход, отметим, что в эпоху глобализации и частичного смешения черт как романо-германской, так и англо-саксонской систем права, полагаем неправильным отрицать нормативный характер толкований ЕСПЧ лишь в силу традиционной ассоциации нормативности судебных решений с прецедентом, а прецедентов – с чуждым Российской правовой системе элементом. На наш взгляд, очевидно, что само по себе вступление России в Совет Европы и признание юрисдикции Европейского суда (который в свою очередь создал свое прецедентное право), не позволяет больше отрицать статус источника права за практикой ЕСПЧ.

Дополнительное обоснование нашего вывода мы видим в возможной аналогии значения решений ЕСПЧ с практикой Конституционного суда России, которая теперь уже практически единодушно рассматривается как источник российского права. Оба суда представляют собой главные органы толкования фундаментальных для российского права документов – Конституции РФ и Европейской конвенции о правах человека. В связи с этим, полагаем возможным заимствовать подход к определению статуса источника права для практики ЕСПЧ из науки Конституционного права.

Лазарев Л. В. определяет решения Конституционного суда как нормативно-интерпретационные акты [21] Лазарев Л. В. Правовые позиции Конституционного Суда России. Издательский дом «Городец»; Формула права, 2003. . Полагаем, данное определение может быть использовано и в отношении решений ЕСПЧ. Хотя суд, безусловно, не наделен правотворческими полномочиями, его деятельность по толкованию Европейской конвенции часто позволяет констатировать появление новых норм. В качестве примера можем привести нашумевшее дело Константина Маркина против России (к которому мы еще не раз вернемся): суд решил, что отказ от предоставления отпуска по уходу за ребенком мужчине-военнослужащему является дискриминацией и противоречит Европейской конвенции. Таким образом, можно говорить о создании нормы о том, что отпуск по уходу за ребенком должен предоставляться всем военнослужащим вне зависимости от пола (оставим пока в стороне особенности этого дела и его интерпретацию Конституционным судом РФ). Правовая позиция суда – это другое важное понятие, определение которого может быть заимствовано из Конституционного права. Например, Страшун Б. А. понимает правовую позицию Конституционного суда как общеобязательное предписание и для законодателя, и для правоприменителя [22] Страшун Б. А. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник права // Конституционное правосудие. Вестник Конференции органов конституционного контроля стран молодой демократии. Ереван. Вып. 4(14) 2001 – 1(15) 2002. С. 154–167. . Полагаем, что исходя из нормы закона о ратификации Европейской Конвенции, а также из норм Конституции РФ (ч. 4 ст. 15) и ст. 32 Европейской конвенции, можно понимать правовую позицию ЕСПЧ как сложившийся в практике суда подход к толкованию норм Конвенции, имеющий обязательный характер для российской правовой системы, вне зависимости от того в решении против какой страны эта позиция была выражена.

Таким образом, несмотря на классическое для романо-германской системы права непринятие судебного решения в качестве источника права, решения ЕСПЧ, содержащие как конкретные нормы, подлежащие исполнению в конкретном деле, так и толкование Европейской конвенции, мы отнесем к источникам Российского трудового права и права социального обеспечения.