Марина Нохрина - Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными

Одним из сторонников существования права на жизнь как субъективного гражданского права выступает М. Н. Малеина. По ее мнению, право на жизнь складывается из правомочия на сохранение жизни (индивидуальности) и правомочия на распоряжение жизнью. Правомочие на сохранение жизни (индивидуальности) проявляется в возможности самостоятельно решать вопросы (давать или не давать согласие) об изменении пола, о пересадке искусственных органов и тканей. Правомочие на распоряжение жизнью состоит в возможности подвергать себя значительному риску (например, проведение опасного опыта на здоровом человеке – добровольце) и возможности решить вопрос о прекращении жизни (в том числе путем активной и пассивной эвтаназии) [86] Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан (понятие, осуществление, защита). С. 20–21. . Объектом личного неимущественного гражданского права на жизнь, по мнению М. Н. Малеиной, является жизнь как высшее благо, возникающее с момента отделения жизнеспособного ребенка от организма матери и продолжающееся в течение функционирования головного мозга [87] Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан (понятие, осуществление, защита). С. 20. – Жизнь в качестве личного неимущественного (нематериального) блага признает подавляющее большинство ученых, в частности, и те, кто не формулирует право на жизнь как личное неимущественное гражданское право ( Красавчикова Л. О. Понятие и система личных неимущественных прав граждан (физических лиц) в гражданском праве Российской Федерации. С. 80–84; Гражданское право. Ч. 1 / Отв. ред. Я. Ф. Миколенко, П. Е. Орловский. С. 136 (автор главы – М. М. Агарков); Ярошенко К. Б. Указ. соч. С. 11 и др.). .

Существование права на жизнь в гражданско-правовом смысле признает также Л. О. Красавчикова. Соглашаясь с тем, что право на жизнь включает в себя возможность решить вопрос о прекращении жизни путем пассивной эвтаназии, она среди возможностей, предос-тавленных субъекту личного неимущественного права на жизнь, на-зывает также правомочия женщины на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона, а также на искусственное прерывание беременности и стерилизацию [88] Красавчикова Л. О. Указ. соч. С. 80–84. .

Характеризуя право на жизнь с так называемой негативной стороны – в части требования определенного поведения от обязанных лиц, – Л. О. Красавчикова говорит о воздержании всех окружающих лиц от действий, способных нарушить право управомоченного лица [89] Красавчикова Л. О. Указ. соч. 79. – Не все авторы единодушны в обозначении права требовать воздержания от посягательства на жизнь как права на жизнь. В. Л. Слесарев говорит в данном случае о «праве на неприкосновенность личности» ( Слесарев В. Л. Указ. соч. С. 131–132); О «праве на физическую неприкосновенность» (см.: Ромовская З. П. Указ. соч. С. 6). . Аналогичной позиции придерживается и М. Н. Малеина [90] Такой вывод можно сделать из слов М. Н. Малеиной о том, что в случае причинения смерти нарушается право на жизнь (см.: Малеина М. Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. С. 74). .

Трудно, на наш взгляд, согласиться с приведенными точками зрения о существовании указанных правомочий в рамках абсолютного права на жизнь. Так, само название первого указанного М. Н. Малеиной правомочия – правомочия на сохранение жизни (индивидуальности), проявляющегося в возможности самостоятельно решать вопросы об изменении пола, а также о пересадке искусственных органов и тканей, свидетельствует о том, что автор подменяет понятие жизни понятием индивидуальности. Между тем любое правомочие права на жизнь должно обеспечивать сохранение или лишение жизни , иначе обозначение рассматриваемого права как права на жизнь теряет всякий смысл. С этой точки зрения необоснованна позиция и Л. О. Красавчиковой, поскольку непонятно, как связаны с благом жизни субъекта права названные ею правомочия женщины на искусственное оплодотворение и имплантацию эмбриона, а также на искусственное прерывание беременности и стерилизацию [91] М. Н. Малеина, признавая само существование указанных правомочий, обоснованно говорит о том, что они не могут охватываться содержанием права на жизнь (см.: Там же. С. 62). . В данном случае речь идет о жизни ребенка, а не о жизни женщины как субъекта рассматриваемого права.

Правоотношения, в рамках которых возможна активная эвтаназия, являются не абсолютными, а относительными , поскольку имеет место требование активного поведения от обязанного лица по совершению действий, приводящих к смерти. Существование такого требования в рамках абсолютных правоотношений не представляется возможным. В рамках абсолютного правоотношения может существовать право лица требовать от всех окружающих лиц не препятствовать ему в совершении действий по распоряжению жизнью, включая самоубийство. Однако действующее законодательство не предусматривает существования такого права, да и вряд ли это целесообразно по этическим и религиозным соображениям.