Павел Кенсовский - Легализация и признание документов иностранных государств

До конца XVII в. языком важнейших международных документов в Западной Европе был латинский, затем – французский. Формы изложения начинались с воззвания к богу и объявления имени и титула пишущего. Для удостоверения документов употреблялись подписи и печати. Так, в Византии и Европе международные документы подписывались императорами и королями, помечались особыми знаками и монограммами, удостоверялись печатями и подписью канцлера или других лиц.

В договорах Руси с Византией 907 (860) и 911 (874) г., основанных на нормах русского и византийского права, предусматривались новые элементы посольского протокола. Так, в договоре 911 г. по предложению русской стороны предъявление послами золотых печатей заменено вручением государственных грамот (верительных). Договор скреплялся «писанием и клятвой». Процедура ратификации была такова: русские послы брали клятву с византийского императора, а возвращавшиеся вместе с русским посольством византийские послы – с русских князей и дружины [24] Дипломатический словарь: В 3 т. М., 1984. Т. 1. С. 331. .

Документы снабжались водяными знаками, филигранью, гербами в лад ельцов. Для различных стран были характерные свои филиграни, например, для итальянских грамот – ангелы, венки, знамена, а для русских – двуглавый орел, Георгий Победоносец.

При определении подлинности документов возникали следующие вопросы (некоторые из них актуальны и по сей день): на чем они писались, чем, в какой форме, как и кем подписывались, где прикладывались печати, когда и где писались, т. е. вопросы, касающиеся материального носителя, орудия письма, его форм, подписей, печатей и времени написания.

Известно, что исторически международное частное право развивалось как коллизионное, на основе теории статутов, учения консилиаторов и постглоссаторов (Бартол, Бальд), французской школы (Демульен, д Аржантрэ), голландской теории «comitas» (Вут, Губер), территориальной доктрины (Дж. Стори, Дж. Биль) и др. Именно Дж. Стори предложил наименование «международное частное право», получившее мировое признание [25] См.: Международное частное право: современные проблемы. С. 32–39; Ануфриева Л. П. Указ. соч. С. 7–13; Аннерс Э. Указ. соч. С. 168. .

В России этот термин впервые ввел в научный оборот в своих работах Н. П. Иванов, который пророчески замечал, что посредством заключения международных соглашений образуется «единое частное, или гражданское, право Европы» [26] Иванов Н. Основания частной международной юрисдикции. Казань, 1865. С. 18. .

Следует отметить, что проблема определения природы международного частного права, его места в глобальной правовой системе, нормативном массиве продолжает оставаться дискуссионной в отечественной юридической науке [27] См.: Международное частное право: современные проблемы. С. 77–78; Международное частное право / Под ред. Г. К. Дмитриевой. М., 2000. С. 38; Ануфриева Л. П. Указ. соч. С. 46–55. .

Новые средства общения между народами мирового сообщества требуют гармонизированного регулирования этих связей, так как принятие международно-правовой нормы материального права, определяющей права лиц частного права, влечет создание международной процедуры защиты этих прав и, следовательно, появление международных процессуальных норм.

Необходимо обратиться к историко-хрестоматийным источникам международного права, регламентирующим порядок признания официальных документов (свидетельств) иностранных государств, на основании которых развивались институт права международных договоров, международное морское право, частное международное морское право, торговое право, а также международный гражданский процесс как составная часть международного частного права.

П. Е. Казанский в работе «К вопросу о подготовке преподавания на юридических факультетах», изданной в 1901 г., констатировал: «Только тот, кто понимает право исторически… может верно оценить значение его различных начал, применять его в настоящем и содействовать развитию его в будущем» [28] Цит. по: Международное частное право / Под ред. Г. К. Дмитриевой. М., 2000. С. 40. .

О. В. Воробьева справедливо замечает, что «трудно согласиться с теми авторами, которые выдвигают тезис о том, что заключение договоров влечет за собой разрушение единства регулирования, противоречит идее национальной кодификации в области международного частного права и что внутренние источники утратили то доминирующее положение, которое они традиционно занимали в системе источников» [29] Цит. по: Международное частное право: современные проблемы. С. 311, 312. .