Салман Дикаев - Террор, терроризм и преступления террористического характера

Таким образом, террор имеет большие масштабы и катастрофические последствия для общества, государства и, наверное, для цивилизации.

Террористические акты и акты терроризма до сих пор не приводили к столь катастрофическим для человечества последствиям. Однако в современную ядерную эпоху уже и отдельный акт терроризма может иметь последствия, соизмеримые с последствиями террора. События в США 11 сентября, унесшие жизни около 3 тыс. человек, причинившие прямой ущерб в 4,5 млрд долларов США и приведшие к потере 7500 рабочих мест [62] Бомба для Блумбера // Московский комсомолец. 2002. 27 апр. , или газовая атака религиозной секты «Аум-Сенрике», от которой пострадало 5500 человек, показывают, что терроризм совершенствуется и вплотную подошел к наивысшим достижениям человеческой мысли. Об этом говорит хотя бы то, что в мире с каждым годом увеличивается количество краж радиоактивных материалов (в 1995 г. в мире было зафиксировано 169 случаев незаконных действий с ядерными материалами [63] Сильников М. В. Особо важным объектам – особо надежная защита // Защита и безопасность. 2002. № 3. ). В последнее время исследователи со все возрастающей тревогой говорят о новом виде терроризма – технологическом. Под ним понимают несанкционированное постороннее вмешательство в штатную деятельность потенциально опасных объектов техносферы. Но и в этом случае нельзя смешивать террор и терроризм, поскольку последний все равно лишен других признаков, присущих террору.

6. Законодательные основы осуществления преступлений. При формировании тоталитарной общественной системы в борьбе за сохранение, упрочение и распределение личной (диктаторской) или групповой (партийной) власти в государстве высшие должностные лица используют не только материальные, финансовые и иные ресурсы и государственные институты, но и право. Как отмечает П. А. Кабанов, использование норм права в интересах господствующей (правящей) партии или группы лиц характерно для всей истории советского государства [64] Кабанов П. А. Политическая преступность // Политический режим и преступность /Под ред. В. Н. Бурлакова, Ю. Н. Волкова, В. П. Сальникова. СПб., 2001. С. 240. . Сразу же после насильственного вооруженного захвата государственной власти в России большевиками было создано Советское правительство – Совет народных комиссаров, который 8 января 1918 г. юридически оформил принудительный труд «классовых врагов» [65] Криминология. Курс лекций / Под ред. В. Н. Бурлакова и др. СПб., 1995. С. 47. .

Появление в современной криминологической науке понятия «преступный закон», под которым понимается нормативный акт, хотя и принятый с соблюдением всех принятых в обществе процедур, но противоречащий праву и международно-правовым принципам (Д. А. Шестаков, С. Ф. Милюков) [66] Бурлаков В. Н., Гилинский Я. И., Шестаков Д. А. Российская криминология в конце XX столетия // Правоведение. 1999. № 3. С. 263. , позволяет выявлять случаи придания массовым политическим преступлениям законодательной основы. Но само понятие «преступный закон» должно пониматься шире и включать в себя как законы и подзаконные акты, так и ведомственные приказы, распоряжения, инструкции и т. д., в том числе и те, которые имеют гриф секретности, принятые национальными органами государственной власти.

Вряд ли корректно говорить о наличии или отсутствии каких-либо законных оснований для масштабных преступлений революционеров и контрреволюционеров в период революции, поскольку и те и другие, даже при наличии какой-то законодательной базы, позволяющей репрессии, действуют в экстремальных условиях, требующих «импровизации». После окончательной победы революционеров и окончания гражданской войны в России, казалось бы, необходимость в репрессиях отпала, но не тут-то было. Маховик репрессий только набирал обороты, и остановить его означало для большевиков поставить свою власть под угрозу свержения народными массами, осознавшими гибельность новой идеологии. Большевики, как и в свое время их французские коллеги, быстро это поняли и, осознанно или нет, в качестве единственного средства подчинения народа и насаждения новой идеологии выбрали внушение тотального страха перед властью. А это предполагало постоянное обоснование (и правовое и идеологическое) необходимости репрессий задачей построения «светлого будущего». Декларируемые принципы на самом деле выполняли роль «правового прикрытия» ответственности без вины.