Евгений Суханов - Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

7. Современное западноевропейское корпоративное право рассматривает корпоративные соглашения исключительно как «договоры, связывающие право голоса» ( Stimmrechtsbindungsverträge, conventions de vote ). При этом общепризнанна их обязательственно-правовая природа, что означает их обязательность только для их сторон, но не для корпорации в целом (следовательно, в случае нарушения такого договора результаты голосования и принятые корпорацией решения остаются юридически действительными и не могут быть оспорены по этому основанию). Здесь не признается возможность участия в них третьих лиц, не являющихся членами корпорации, ибо эти последние путем получения господства над голосами участников могут получить и возможность влиять на решения корпорации, риск и последствия которых будут нести не они, а участники корпорации [20] См. об этом: Priester H.-J. Drittbindung des Stimmrechts und Satzungsautonomie / Festschrift für Winfried Werner. Berlin; New York, 1984. S. 663 fit.; Schmidt K. Kommentar zum GmbH-Gesetz. Köln, 1988. § 47. Rz. 34. . Современное законодательство обычно закрепляет их публичность (см., например, ст. 2341-ter Гражданского кодекса Италии в редакции 31 мая 2010 г.). Такими договорами во всяком случае нельзя менять императивно закрепленную законом структуру корпорации, лишать других лиц права голоса, покупать чужие голоса, либо иным образом злоупотреблять предоставленным правом или действовать в противоречии с «добрыми нравами» ( gegen die guten Sitten ) [21] Hueck G., Windbichler Ch. Gesellschaftsrecht. Ein Studienbuch. 20. Aufl. München, 2003. S. 345. Это положение впервые было закреплено еще в решениях Верховного Суда Германской империи ( Deutsche Reichsgericht ) от 16 марта 1904 г. и от 7 июня 1908 г. (см.: Vavrovsky N. Stimmbindungsverträge im Gesellschaftsrecht. Wien, 2000. S. 23−24). .

Лишь швейцарская судебная практика после ряда сомнений и колебаний допустила возможность заключения между участниками акционерных обществ взаимных договоров не только о согласованном голосовании, но и о предварительной или преимущественной покупке акций, о возложении на акционеров некоторых дополнительных обязанностей (воздержание от взаимной конкуренции, неразглашение определенной информации) или о предоставлении им дополнительных прав (на получение информации и даже на участие в принятии некоторых решений), рассматривая их как договоры об осуществлении прав акционера, но твердо основываясь при этом на их обязательственно-правовой природе, не влияющей, следовательно, на взаимоотношения участника такого договора и акционерного общества в целом [22] Meier-Hayoz A., Forstmoser Р. Schweizerishes Gesellschaftsrecht. Zehnte Aufl. Bern, 2007. S. 260, 280, 550. .

Американские же shareholders agreements в основном призваны восполнить недостаток правомочий участников корпорации, поскольку их компетенция в законодательстве большинства американских штатов определена гораздо уже, чем компетенция общего собрания акционеров в европейских акционерных обществах. По существу они являются здесь учредительными документами корпоративного, а не обязательственного характера, важными также и для контрагентов корпораций [23] Подробнее об этом см., например: Федоров С.И. Правовое регулирование корпоративных договоров и модернизация гражданского права России // Вестник гражданского права. 2013. № 1. С. 53−56. . Европейское континентальное право не испытывает в них потребности, а отдельные теоретические попытки «заменить» ими устав (учредительный документ) корпорации остаются безуспешными.

В России в результате многочисленных дискуссий последняя редакция законопроекта об изменениях в ГК в ст. 67-2 признает корпоративный договор в качестве «договора об осуществлении корпоративных (членских) прав», прямо исключая для него возможность определять структуру органов управления общества и их компетенцию, а также обязывая его участников уведомлять общество о факте заключения корпоративного договора. Проект исходит из того, что корпоративный договор не создает обязанностей для не участвующих в нем лиц, и только в случае, когда его участниками являются все члены хозяйственного общества, его нарушение может стать основанием для оспаривания действительности решений органов общества, принятых с нарушением его условий. Договор третьих лиц, имеющих охраняемый законом интерес, с участниками хозяйственного общества по осуществлению последними своих корпоративных прав (например, относительно голосования, согласованного с банком-кредитором) не рассматривается в качестве корпоративного, хотя к нему «соответственно» могут применяться правила о таком договоре.