Евгений Суханов - Проблемы кодификации корпоративного и вещного права

К таким же недоразумениям, вызванным исключительно субъективными причинами, следует отнести и предполагаемое дополнение перечня некоммерческих корпораций двумя «новыми», самостоятельными (!) видами юридических лиц − казачьими обществами и общинами коренных малочисленных народов. Между тем в действующем российском праве они уже признаются юридическими лицами. При этом общины малочисленных народов фактически являются разновидностью потребительских кооперативов [29] Ср. ст. 6.1 Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях (Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 145) и Федеральный закон от 20 июля 2000 г. № 104-ФЗ «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (Собрание законодательства РФ. 2000. № 30. Ст. 3122). , а казачьи общества могут регистрироваться в качестве общественных объединений граждан [30] Ср. ст. 6.2. Федерального закона от 12 января 1996 г. № 7-ФЗ «О некоммерческих организациях и Федеральный закон от 19 мая 1995 г. № 82-ФЗ «Об общественных объединениях» (Собрание законодательства РФ. 1995. № 21. Ст. 1930). , будучи их разновидностью. Однако как «особые виды» юридических лиц они в действительности не обладают (и не могут обладать) никакими реальными особенностями гражданско-правового характера.

10. Это же можно сказать и о более чем 30 видах некоммерческих корпораций − политических партиях и профсоюзах, торгово-промышленных палатах и объединениях работодателей, адвокатских и нотариальных палатах, общественных объединениях граждан и ассоциациях (союзах) юридических лиц и т. д., статус каждого из которых в настоящее время закреплен особым федеральным законом. В действительности в качестве юридических лиц все они представляют собой разновидности одной, давно известной организационно-правовой формы − «некоммерческого объединения лиц» ( nicht wirtschaftlicher Verein ), или «зарегистрированного союза» ( eingetragener Verein ) (§ 21 и 55 Bürgerliches Gesetzbuches ).

Еще в ст. 2462 проекта Гражданского уложения Российской империи за такого рода объединениями предлагалось закрепить единый статус «общеполезных обществ», не имеющих целью получение прибыли. Как показал весь дальнейший опыт их деятельности, в качестве юридических лиц они не нуждаются в дальнейшей дифференциации своего гражданско-правового статуса, ибо не имеют никаких принципиальных различий с точки зрения имущественной обособленности и ответственности по долгам, внутренней организации и управления имуществом, имущественных прав и обязанностей участников и т. д. Содержательные же различия в характере их основной деятельности не являются предметом гражданско-правового регулирования.

Поэтому в первоначальном проекте новой редакции ГК РФ предлагалось на порядок сократить количество организационно-правовых форм некоммерческих корпораций, сведя их к объединениям граждан и союзам (ассоциациям) юридических лиц, а также выделив в особый вид юридических лиц религиозные организации. Понятно, что такое предложение не встретило энтузиазма со стороны этих организаций и их многочисленных лоббистов, усмотревших в нем угрозу их «автономии» и самостоятельности. Поэтому в окончательной редакции законопроекта пока удалось лишь свести их в общую группу некоммерческих корпораций, особо назвав при этом каждую их разновидность (новая редакция п. 3 ст. 50).

11. В качестве общего вывода можно прежде всего констатировать, что оппоненты разработчиков новой редакции ГК РФ вольно или невольно, но весьма активно пытаются направить развитие формирующегося российского корпоративного права в сторону от общих тенденций современного корпоративно-правового развития, в том числе под предлогом необоснованной «необходимости» его максимальной «либерализации» на базе использования нередко ошибочно понимаемого ими опыта американского корпоративного права.

При этом предлагаемые ими «компромиссные» решения в действительности таят в себе серьезную опасность будущих противоречий с общими законодательными подходами к определению гражданско-правового статуса корпораций. Более того, по некоторым вопросам такие «компромиссы» оказываются принципиально невозможными, ибо они основаны на попытках «экономизации права» на базе известной американской концепции Law & Economic («экономического анализа права»).

Между тем еще в Юстиниановых Дигестах указывалось, что «право есть искусство доброго и справедливого» ( ius est ars boni et aequi – D. 1.1), а вовсе не искусство «снижения транзакционных издержек». Иначе говоря, право, в том числе и корпоративное, имеет нравственную, а не только экономическую основу. Например, только эта этическая база позволяет объяснить такие его институты, как «снятие корпоративной вуали», являющейся нормальной реакцией судьи на очевидное злоупотребление формой юридического лица (корпорации). Только она позволяет защитить миноритарных акционеров, которые, как справедливо указано в одном из современных германских учебников корпоративного права, «глупы и наглы – глупы, так как они принесли свои деньги, и наглы, так как они за это еще чего-то требуют» [31] KlunzingerE. Grundzüge des Gesellschaftsrechts. 15. Aufl. München, 2009. S. 181. .