Владимир Горохов - Законодатель. Том 1. От Саламина до Ареопага

– О, мудрая Афина и ты божественный Гипнос, избавьте меня от тяжких сновидений, подскажите лучше разумное решение, вы ведь можете.

Немногим спустя он вновь уснул. Но кошмарный сон не покидал его. Афина не вняла просьбам, Гипнос – тем более; работа у него такая. У богов ведь свои виды на всё. А впрочем, кто знает, возможно, такой сон и был скрытой формой подсказки.

И снилось ему далее, якобы четверо здоровенных мегарян поволокли его к морю, выполняя волю тирана. Они усадили закованного стратега в лодку и собрались плыть в сторону Саламина. Но с берега неожиданно раздался женский окрик:

– Солон, я спасу тебя!

Кричала невесть откуда появившаяся девушка. Она стояла у самой воды, совсем обнажённая, красивая и совершенная, что казалось, сама Афродита явилась сюда помочь пленнику. Но нет! Это не Афродита, а Елена – прелестная дочь Лисия. Так почудилось Солону.

– Зачем ты здесь? Уходи! Не то эти дикари схватят тебя! – вдруг прорезавшимся голосом вскричал он.

– Пусть только попробуют притронуться ко мне. Руки у них коротки, да ноги слабы, – вызывающе хохотала Елена.

– Ах, коротки! Ах, слабы…?! – взревели мегаряне, остановив лодку. Ну, держись, дерзкая афинянка!

И двое из них, сбросив с себя все свои одежды, кинулись плыть к берегу, чтобы подобно акулам растерзать прекрасную жертву.

– Беги! – отчаянно закричал Солон, – они схватят тебя! Обесчестят!

– Это я их схвачу, – отвечала дерзко Елена, – и обесславлю!

В то время как двое преследователей выскочили на берег, двое других с лодки, подобно шакалам оскалив зубы, наблюдали за происходящим на берегу потрясающим зрелищем.

Первым подбежал к Елене тот, который был постарше и повыше.

Его невыносимо омерзительное рыло источало такое вожделение, от которого стушевалась бы и сама Пасифая. Совершено голый, волосатый, кривоногий в высшей степени отвратительный и безобразнейший, в невиданной похотливой ярости набросился на беззащитную деву. Но тут вдруг, о боги, произошло непостижимое. В правой руке Елены блеснуло лезвие кинжала и как молния вонзилось в сердце насильника. Удар был столь точен и силён, что жертва произнесла, вернее, простонала, всего лишь один звук:

– А…а…а…

Тем временем второй охотник за женскими прелестями, молодой и очень красивый (хотя насильники красивыми не бывают), не видя случившегося с первым, схватил Елену сзади и ослеплённый страстью, подобно дикому быку, пытался нагло овладеть ею. Однако девушка, со всей силы пяткой ударила его в самое уязвимое мужское место и, ловко увернувшись, отпрыгнула в сторону, держа в правой руке окровавленный кинжал. Насильники оказались в объятиях друг друга – живой и мёртвый, точнее умирающий. Из сердца умирающего, подобно вулканической раскалённой лаве, хлынула кровь на живого.

Живой пытался освободиться от объятий умирающего, но тот, находясь в агонии, смертельной хваткой прижал его голову к своей груди, будто желал напоить соплеменника своею безумной кровью и забрать его в мир Аида. Живой вырывался, а умирающий его не отпускал. Живой просил, умолял, но, умирающий безмолвствовал.

Прекрасная Елена стояла в нескольких метрах от жертв и, подняв кинжал обагрённым острием вверх, пророчески вещала:

– Так будет со всеми насильниками! Так будет со всеми мегарянами! Так будет!

Воодушевленный событиями на берегу Солон решил попытать счастья в лодке. Намотав цепь на запястья, он соединил оба кулака в один и непостижимым образом со страшной силой ударил по голове одного из мегарян. Тот, подобно камню, рухнул в воду и пошёл ко дну. Другой, обнажив меч, рванул к афинянину, но тот сильно качнул лодку, и оба оказались в воде. Меч ускользнул из рук мегарянина, и он попытался голыми руками расправиться с противником. Но не тут-то было. Пленник и в цепях не лишился силы. В воде афинянин чувствовал себя также уверенно, как и на суше. А в единоборстве без оружия ему, пожалуй, не было равных. Улучив момент, Солон набросил уже размотанную им цепь на шею противнику и сплёл узел. Тот стал захлёбываться и тонуть. Погружаясь в воду, мегарянин цепко тащил за собой и своего врага. Афинянин пытался развязать узел, но ничего не получалось. Тогда он сделал нечеловеческое усилие, чтобы разорвать крепкую цепь, но цепь не поддавалась. Солон пробовал всплыть на поверхность вместе с жертвой, но это не вышло. Какая-то неопределённая злобная сила тащила их ко дну. Когда он измождённый, совершенно обессилевший уже потерял всякую надежду на спасение и вверил своё тело богам глубин внезапно собственно, собственно, чья-то незримая длань с невероятной лёгкостью, схватив за волосы, вознесла его, а с ним и мегарянина наверх – к воздуху, к солнцу.