Михаил Антонов - Право и общество в концепции Георгия Давидовича Гурвича

Пролетариат. Гурвич видел роль данного класса во введении в социальную жизнь новых институтов индустриального самоуправления и коллективной собственности. Таким образом, этот класс характеризовало стремление к инновации и к социальной революции. Поскольку другие социальные классы, по мнению мыслителя, препятствовали в этом пролетариату, а существующие социальные порядки не позволяли быстро и эффективно переориентироваться, то основной временной перспективой пролетариата мыслилось время стихийных изменений. Это время соответствовало задаче данного класса и комбинировалось с другой ведущей временной перспективой – опережающим само себя временем. Овладение социальным временем и его концептуализация оказываются не рационализованными, как в случае буржуазии, а скорее эмоциально окрашенными, а потому представлениям о времени в этом классе свойственен некоторый утопизм [608].

Средний класс и технобюрократия. Гурвич не рассматривает «средний класс» как некую социальную целостность – для него речь может идти о множестве посредующих звеньев между основными социальными классами. То, что называется средним классом, на самом деле, считает мыслитель, представляет собой конгломерат социальных групп, объединяющих интеллигенцию, чиновников и мелких предпринимателей. У каждой из них – свои интересы, своя идеология и свои временные перспективы, которые вступают в конфликт с временными перспективами других равноположных групп. Поэтому здесь даже не может идти речь о социальном классе как таковом, а для данного социального сегмента оказывается характерен «временной хаос», где преобладает иррегулярное время. То же самое можно сказать и о технобюрократии, состоящей из разнородных социальных групп, для которых в той или иной мере характерна тенденция к объединению в социальный класс. И в рамках технобюрократии разные временные перспективы различных социальных групп вступают между собой в конфликт. Так, если для занятых планированием групп чиновников свойственно опережающее себя время, то для групп технических специалистов характерно время чередования между ускорением и замедлением, а бюрократические группы государственных чиновников зачастую живут в условиях запаздывающего времени долгой длительности. Данному сегменту в целом не свойственны тенденции к обладанию временем или его концептуализации [609].

Еще одним срезом для изучения социального времени является анализ временных перспектив глобальных обществ. Здесь Гурвич следует своей классификации, подразделяющей глобальные общества на две основные группы (первобытные общества и исторические общества), добавляя еще концептуально автономную категорию «глобальной социальной структуры». Эта последняя характеризует общую систему социально-политических и культурных балансов в мире и отличается относительной стабильностью, медленностью инновационных процессов и соответственно единой и иерархизированной временной структурой [610]. В отличие от нее, «жизненное» время глобальных обществ оказывается мобильным, а временные перспективы постоянно сменяют друг друга в рамках каждого из таких обществ.

Для первобытных обществ в целом характерно так называемое мифологическое время, в котором совмещаются и взаимодействуют циклическое время, задерживающееся на себе время и иррегулярное. Обладание временем здесь практически невозможно – эти общества подчинены своему времени; концептуализация же происходит в рамках мифологии и религии. В эпохи перехода этих обществ в историческую перспективу доминирующим становится обманчивое время [611].

Историческим обществам, наоборот, свойственно стремление обладать своим временем, что и отличает их от обществ первобытных. Первым историческим обществом Гурвич считал «харизматическую теократию», для которой был характерен интересный разрыв между официальным, идеологизированным временем (циклическое – повторяющее священные обряды) и фактическим временем (опережающее себя время и задерживающееся на себе время, отражающие реальные временные перспективы повседневной жизни социума, в котором неуклонно проявляются тенденции к рационализации). Примерно такая же ситуация складывается в патриархальных обществах, где преобладает задерживающееся на себе время, которое борется с инновационными тенденциями, приносимыми в социальную жизнь обманчивым временем [612].

В силу существующей социальной структуры время в феодальном обществе характеризуется крайним плюрализмом. Каждая социальная группа имеет свою автономную временную иерархию: если, к примеру, для церкви или крестьянства обычным является циклическое время, то для городских ремесленников и цеховиков – опережающее себя время. По мере укрепления государственной власти обществу навязывается одна из временных иерархий, как правило, церковная. Церковь, в свою очередь, вступает в компромисс с другими социальными группами и их временными перспективами, в результате чего циклическое время сочетается с опережающим себя временем. В феодальном обществе происходит четкая концептуализация времени, ведущая к обладанию временем путем повсеместного введения стандартов его количественного измерения [613].