Юрий Крысанов - Как защитить свои права? Ликбез по общению с полицией и ГИБДД

Далее еще важнее:

• Вам должны разъяснить Ваши права по ст. 46 УПК РФ (подозреваемый). Причем не заставить Вас расписаться там-то и там-то, а зачитать дословно.

При этом НЕ ВЕРЬТЕ ПОЛИЦЕЙСКИМ, когда предлагают: «просто распишись и все, какие проблемы и все будет хорошо». Четко запишите в конце протокола: «при доставлении в полицию и перед составлением протокола следователь (дознаватель) ФИО мои права согласно ст. 51 Конституции РФ и ст. 46 УПК дословно не разъяснил. Прошу вызвать адвоката ФИО, с которым у меня имеется соглашение для согласования позиции по факту моего задержания. Показания буду давать и отвечать на вопросы только после свидания с защитником» и молчать до прихода адвоката (если у Вас нет адвоката, об этом позднее).

Важно: при общении с адвокатом не должно допускаться прослушивание того, о чем Вы с ним говорите, сотрудником полиции, следствия.

При этом, если адвокат не может совещаться со своим клиентом и получать от него конфиденциальные инструкции без постороннего наблюдения, «его помощь теряет значительную часть полезности, в то время как Конвенция предназначена для того, чтобы гарантировать не теоретические и иллюзорные, а практические и эффективные права» (постановления ЕСПЧ от 25.07.2013 по делу «Ходорковский и Лебедев против России», жалобы № 11082/06 и 13772/05, от 09.10.2008 по делу «Моисеев против России», жалоба № 62936/00).

Тем не менее, в исключительных обстоятельствах государство может ограничивать конфиденциальные контакты с защитником лица, находящегося под стражей. Например, возможны правомерные ограничения, связанные с угрозами безопасности, которые исходят от обвиняемого.

Наличие угрозы безопасности может следовать из природы обвинений против него, уголовного дела заключенного, его поведения во время разбирательства и т. д. Так, Европейский суд допускал некоторые ограничения контактов адвоката и клиента в делах о терроризме и организованной преступности (постановление от 05.07.2001 по делу «Эрдем (Erdem) против Германии», жалоба № 38321/97). Несмотря на возможные сложности или ограничения, значение права на защиту таково, что право на эффективную юридическую помощь должно соблюдаться при любых обстоятельствах (постановление ЕСПЧ от 05.02.2009 по делу «Сахновский против России», жалоба № 21272/03).

Кроме того, любые ограничения, применяемые к обвиняемому в связи с его контактами с адвокатами, должны иметь законную основу, и закон должен быть достаточно определенным (постановление ЕСПЧ от 12.02.2009 по делу «Нолан и К. против России», жалоба № 2512/04).

Не может быть цензура переписки с адвокатом (постановление ЕСПЧ по делу «Моисеев против России»), где Европейский суд усмотрел нарушение права на защиту, так как осуществлялась цензура переписки с адвокатом.

По мнению ЕСПЧ, поскольку изолятор находился в ведении органа, осуществлявшего уголовное преследование, постоянное ознакомление с документами, которыми обменивались заявитель и защитник, давало обвинению преимущество и не могло не оказывать отрицательного влияния на право заявителя на защиту.

В более позднем деле «Ходорковский и Лебедев против России» ЕСПЧ уточнил, что «конфиденциальность контактов адвоката и клиента не является абсолютной. Однако тот факт, что обвиняемый содержится под стражей, недостаточен для подверженности всех его письменных коммуникаций цензуре на неопределенный срок и в отсутствие оправдания в конкретном деле… Это тем более верно в отношении бумаг, подготовленных адвокатом к свиданию с клиентом или во время свидания. Чтобы иметь разумное основание для вмешательства в конфиденциальность письменных коммуникаций адвоката и клиента, власти должны иметь нечто большее, чем широкая презумпция того, что адвокаты всегда вступают в сговор с клиентами в нарушение правил профессиональной этики и без учета серьезных санкций, которое влечет такое поведение».

В данном деле Европейский суд пришел к выводу, что у РФ отсутствовали достаточные основания для вмешательства в конфиденциальность письменных коммуникаций адвоката и клиента, так как:

а) поведение заявителей и адвокатов во время этих свиданий не давало оснований для разумного подозрения в злоупотреблении конфиденциальностью, они не были «крайне опасными [преступниками], чьи методы и признаки совпадают с террористическими»;

б) заявители обвинялись в ненасильственных экономических преступлениях и не были судимы;

в) отсутствовали определенные факты, свидетельствующие, что адвокаты заявителей могли злоупотреблять профессиональной привилегией.