Олег Баев - Следователь (основы теории и практики деятельности)

К сожалению, видимо, есть все основания согласиться с А. Н. Халиковым в том, что «99 % обвинительных приговоров сегодня показывают, что суд принимает за истину все и практически любые результаты расследованного уголовного дела, представляемого органами следствия. Аргументы стороны защиты при этом остаются без какого-либо внимания на любой стадии судебного разбирательства дела, причем даже в случае грубейших нарушений уголовно-процессуального порядка ведения следствия» [204].

Достоверность этих впечатляющих данных, на наш взгляд, убедительно свидетельствующих о наличии обвинительного уклона не только со стороны следователя и других должностных лиц и органов, осуществляющих уголовное преследование, но и суда, подтверждается сведениями, приводимыми и самими судьями.

Так, председатель Московского городского суда О. А. Егорова сообщила СМИ, что за девять месяцев в 2015 г. районными судами города из 5361 человек, уголовные дела в отношении которых рассматривались в обычном порядке (в отношении остальных осужденных за этот период приговоры были постановлены при рассмотрении дел в особом порядке), оправдано 10 человек [205], что составляет, как то несложно подсчитать, 0,18 % из числа всех подсудимых.

Но, тем не менее, легального правового законодательного определения этого феномена, насколько нам известно, до настоящего времени не имеется; оперирование этим понятием происходит обычно на уровне социологических и публицистических описаний того, что каждым из авторов вкладывается в его содержание.

Достаточно точно причины обвинительного уклона в современных судах, думается нам, объяснил адвокат Г. Резник: «… установка у судей такая: не презумпция невиновности, а презумпция достоверности материалов предварительного следствия. И добиться оправдания в суде крайне трудно потому, что отрицательные факты не подлежат положительному доказыванию. Можно доказать, что человек совершил преступление. Но доказать, что он его не совершал, возможно лишь в редких случаях, когда, например, есть безупречное алиби. […]. Это не установка беззаконников, тут у нас дурное наследование. В советские времена одни и те же задачи УПК ставил перед оперативными работниками, перед следователями, прокурорами и судьями – все они должны были возбуждать уголовные дела, раскрывать преступления, изобличать виновных. И эта обвинительная установка не исчезла» [206].

Действительно, УПК РСФСР 1960 г. в ст. 2 декларировал, что «задачами советского уголовного судопроизводства (следовательно, и суда как такового – авт. ) являются быстрое и полное раскрытие преступлений, изобличение виновных…».

И хотя с тех пор прошло более пятидесяти лет, за которые кардинально изменились сами основы социального строя в стране и, соответственно, законодательство, правосознание многих судей, понимание своей роли в уголовном судопроизводстве, увы, остались прежними [207].

Суть обвинительного уклона, по мнению Л. А. Воскобитовой, «в стремлении сначала сформулировать, а затем любой ценой подтвердить приговором суда обвинение, которое не отвечает требованию всесторонности, полноты и объективности исследования фактических обстоятельств дела и в силу этого не позволяет суду правильно применить нормы уголовного права и вынести правосудное решение по делу» [208].

Не думаем мы, что желание следователя, чтобы в суде «устояло» предъявленное им лицу обвинение, и прокурора, возбудившего по материалам проведенного следователем расследования в отношении этого лица государственное обвинение (об этой проблеме будет достаточно подробно нами говориться в дальнейшем), можно линейно расценивать как их обвинительный уклон.

Такая их позиция – вполне естественное беспокойство (как и любого иного профессионала в любой сфере деятельности) по поводу качества выполненной работы, в нашем случае качества проведенного ими (каждым в пределах своей процессуальной компетенции) уголовного преследования на досудебных стадиях уголовного судопроизводства.

Говорить в данном контексте нужно об ином. Не об обвинительном уклоне следователя и прокурора, а о необходимости профессионализма судейского корпуса при рассмотрении уголовных дел, о необходимости реальной, в том числе и психологической, независимости судей от правоохранительных органов и лиц, их представляющих, на различных уровнях соответствующих ветвей власти. В конечном счете – о принципиальном изменении правосознания судей.