Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок

Отсюда в отношении земли (земельных участков) и возможность купли-продажи, аренды, залога, мены и т. д. [68]При самых разнообразных спорах о праве собственности на землю забывают непреложный факт: земля принадлежит тому, кто собирает за нее налоги.

Когда Е. Г. Зинков выводит значение земли далеко за пределы экономики, видя в земледелии явление духовное, которое «самоорганизует» пространство, и говорит о распространении власти князя за пределы его родовой земли [69], он фактически отождествляет землю и территорию. Но в онтологическом смысле он убедительно отмечает, что земледелие не только способ существования человека в конкретной среде и пространственно-временном промежутке, но и одна из форм миропонимания.

Природой территориального верховенства определяется назначение государственной территории быть не только пространственной сферой, в границах которой обеспечивается суверенное осуществление государственной власти, но и объектом суверенного властвования. Для обоснования суверенного правомочия государства распоряжаться своей территорией нет необходимости рассматривать ее как предмет права собственности.

Территория, по словам Г. Еллинека, является мертвым и в то же время бессмертным элементом государства [70]. Действительно, как все юридическое и социальное категория территории смертна, конечна. Но эта социально-философская аксиома дополнилась в юридической науке формированием разных подходов к пониманию территории, опирающихся, как правило, на различное понимание государства.

Территория «есть пространство земли и воды, подчиненное исключительно верховной власти государства» [71], – писал в терминах своей эпохи Ф. Ф. Мартенс. «Государственной территорией, – развил его мысль А. И. Елистратов, – называется то пространство земной поверхности, которое составляет исторически сложившийся предел для государственного верховенства» [72]. Государственная власть в отношении территории, подчеркивал он, есть территориальная власть, ибо обнаруживается в верховном господстве над определенной территорией и над всем, что на ней находится.

Пространство действия власти каждого отдельного государства определяется, писал Н. М. Коркунов, границами территории государства. «Внешнее ограничение государственного властвования сводится к определению границ государственной территории; внутреннее – к признанию прав гражданской свободы» [73]. А «пространство действия власти каждого отдельного государства определяется границами территории государства» [74]. И с позиции современной юридической науки государственное пространство может функционировать лишь как пространство правовое, «т. е. как некая территория, в рамках географических пределов которой применяются те или иные общие правовые механизмы» [75].

Как предпосылку государства, важнейший признак, определяющий и подтверждающий нахождение определенного множества людей в статусе, положении, состоянии государства, рассматривает территорию государства И. Н. Гумеров [76], но делает это вне правового контекста.

Государство и его элементы.Ныне, как и в прошлом, формулу государства в своем единстве образуют три элемента: «территория», «государственная власть», «население». Правда, в теории государства уточняется, что «когда говорят о конкретных государствах (СССР, Англия, Бразилия и т. д.), то имеют в виду определенное единство территории, населения, власти» [77], и в этом смысле государство выступает в качестве официального представителя этого населения в международном праве.

Применительно же к территории, государственной власти и населению сохраняется в силе диалектический подход, что именно эти три элемента, вступая в определенную систему отношений, непосредственно и создают государство как целое.

В этом отношении нельзя признать убедительной критику выделения элементов государства со стороны Д. А. Керимова, утверждающего, что «любому здравомыслящему человеку очевидно, что территория – это не "элемент" и не "принцип", а тот фундамент, база, основание, в пределах которого осуществляется государственная власть» [78]. Конечно, дело не в территориальном и субстациональном элементах государства [79], не в противопоставлении элементов государства и его признаков, как полагает Д. А. Керимов, а в диалектическом единстве территории, власти и населения.