Сергей Бабурин - Мир империй. Территория государства и мировой порядок

Соглашаясь в целом с классификацией административно-правовых режимов, предложенной В. Б. Рушайло [343], среди территориальных правовых режимов выделим следующие:

– по нацеленности на обеспечение национальной безопасности государства – это режимы территории осадного и военного положения; приграничной территории, закрытых административных территорий;

– по поддержанию обороноспособности страны, общественной безопасности и безопасности граждан в условиях чрезвычайных обстоятельств – режимы действия исключительных законов, чрезвычайного положения; режимы территории прямого правления центральной власти, особые режимы, в том числе на территории проведения контртеррористической операции или террористической опасности;

– по обеспечению особых условий экономической деятельности – различные виды специальных экономических режимов;

– по сочетанию национальной регламентации с международно-правовыми нормами или нормами другого национального законодательства – режимы экстерриториальности, арендованной территории, территории транзита и мирного прохода, демилитаризованной и нейтрализованной территории, оккупированной территории.

Территориальные режимы могут быть классифицированы и по иным критериям (масштабу охвата, степени правовых исключений, наличию специально создаваемых органов государства и др.), а потому рассмотрим отдельные виды особых территориальных правовых режимов, исходя преимущественно из хронологии их возникновения.

В целях обеспечения безопасности граждан и защиты государственного строя большинство государств предусматривает введение на своих территориях или их отдельных частях особых правовых режимов. Как справедливо отмечал М. Дюверже, «любая конституция рисует не одну, а множество схем правления, построение которых зависит от расстановки сил в данный момент. Различные политические режимы могут… функционировать в одних и тех же юридических рамках» [344]. В. Н. Лешков просто делил законы на установительные, которые имеют «своим назначением сохранить и отстоять для народа все то, что добыто им», и на охранительные, которые направлялись «против природы и целых соединений лиц, иногда против самих обществ, или против самого хода событий в народе» [345].

Уже в Древнем Риме значительное место занимали исключительные законы, которыми в периоды военной опасности, в связи с внутренними неурядицами, а то и для исполнения какого-либо разового поручения, часто религиозного характера, избирали диктатора с практически неограниченной властью.

Исключительным такой закон назывался потому, что приостанавливал на определенной территории действие обычных законов и – во имя достижения цели, также указанной в этом законе, – наделял чрезвычайными (исчерпывающе в нем самом указанными) полномочиями конкретный орган исполнительной власти. Исключительные законы не подлежали расширительному толкованию.

Исключительными законами в дореволюционной России на отдельных территориях устанавливался режим в виде усиленной или чрезвычайной охраны, а также военное или осадное положение. В Российской Федерации к таким законам можно отнести федеральные конституционные законы о чрезвычайном и военном положениях. Но отождествление режимов усиленной или чрезвычайной охраны, осадного положения с понятием чрезвычайного положения, как это делает В. Б. Рушайло [346], представляется неоправданным, лишает исключительные законы исторической динамики.

Признание недостаточности обычных мер по обеспечению общественного порядка всегда вело к поиску временных исключительных мер по укреплению государственности и мира, пусть даже связанных с ограничением гражданской свободы. В законодательстве России понятие режимов охраны как форм исключительного положения впервые было введено после убийства народовольцами Александра II Положением «О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия», утвержденным 14 августа 1881 г. Особое распространение территории охраны получили во время подавления революции 1905–1907 гг.

Территория объявлялась находящейся в исключительном положении в тех случаях, когда проявления преступной деятельности лиц, злоумышляющих против государственного порядка и общественной безопасности, принимали на ней столь угрожающий характер, что вызывали необходимость особых мероприятий, направленных к прекращению таких проявлений (ст. 4 Положения) [347].