Марк Уильямс-Томас - Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна

– Ты не сдался, – сказал мне Арнольд, – и твоя настойчивость – не главная, но одна из причин, по которым мы обратились к тебе. К тому же ты обещал сделать максимально честную программу. Просто изложить все факты, не вставая ни на чью сторону.

Официально получив задание от ITV, я вернулся вместе со съемочной группой в Южную Африку, чтобы начать съемки. Как и со многими другими проектами, мы вынуждены были действовать скрытно. Нельзя было позволить узнать английским СМИ, куда и зачем мы направляемся, да и в самой Южной Африке лишнее внимание нам было ни к чему.

Это было не так просто, как может показаться. Мы не могли вести съемку в местах, связанных с делом, поставив меня перед камерой, чтобы я рассказывал о проводимом расследовании, – это непременно привлекло бы внимание со стороны полиции. Поэтому было решено сначала снять главное – интервью с Оскаром, на случай, если в какой-то момент нас попросят покинуть страну.

К тому времени следователя, изначально занимавшегося этим делом, сменили, и некоторые из сделанных полицией заявлений были отозваны. Тем не менее предстояло еще многое опровергнуть, и мы решили начать с прямых вопросов Оскару, а при необходимости добавить что-то при монтаже. На тот момент Оскар был отпущен под залог в двухкомнатную квартиру его дяди Арнольда. Перед интервью я поговорил с Оскаром наедине, а съемочная группа в это время готовила оборудование в основном доме.

Внезапно спустилась тетя Оскара.

– Пришли из исправительной службы, – сказала она.

Будучи отпущенным под залог, Оскар носил электронный браслет – он был неисправен и постоянно срабатывал. Он подал жалобу, и к нему направили группу из исправительной службы. Поскольку это был Оскар Писториус, в эту группу входил глава исправительной службы, прибывший в сопровождении четырех сотрудников.

Помню, как подумал: «Если бы у кого-то в Великобритании был неисправный браслет, пришлось бы ждать целую вечность, чтобы кто-то пришел, и даже тогда наверняка прислали бы какого-нибудь стажера». Это в очередной раз указывало на то, что к этому делу у властей особое отношение.

– Погодите – мне не стоит быть здесь, когда они войдут, – сказал я Оскару и его тете.

Я переживал не столько за нас, сколько за самого Оскара. Хоть ему и не запрещалось давать интервью, я подумал, что кому-то может не понравиться присутствие британской съемочной группы, и это может быть предлогом для возвращения его под арест. С юридической точки зрения мы, может, и имели полное право здесь находиться, но на практике могло случиться что угодно.

«Куда мне пойти? – начал я метаться на месте, заглядывая в соседние комнаты. – Может, в спальню? Мне спрятаться? Зайдут ли они туда?». Задумавшись на мгновение, сказал: «Я пойду наверх».

Пулей вылетев из квартиры в сторону основного дома, я забежал наверх, где съемочная группа готовила оборудование. «Никто не станет сюда подниматься», – подумал я. Я открыл дверь в комнату, которую мы планировали использовать – вся съемочная группа лежала на полу. Мы привезли с собой довольно много людей, так что весь пол был просто завален телами. Все подняли на меня головы.

– Почему все на полу? – спросил я.

Они принялись махать мне, чтобы я говорил тише и лег рядом с ними. Кто-то показал рукой на другую дверь, ведущую в комнату, и прошептал:

– Они прямо там.

Сотрудники исправительной службы расположились за дверью на лестнице.

Я присоединился к остальным на полу, стараясь вести себя как можно тише. Затем шепотом сказал:

– Да, но они могут оттуда увидеть наши лампы.

Мы привезли с собой переносные студийные лампы, чтобы получить хорошую картинку, и их было видно из окон. Работая сообща, мы осторожно поставили у окон ширмы, тоже привезенные с собой, по одной за раз, чтобы нас не было видно сотрудникам исправительной службы или кому бы то ни было другому, решившему позаглядывать в окна. Нам пришлось пролежать на полу, почти не двигаясь, два часа, пока не ушли сотрудники исправительной службы.

Впоследствии я рассказал об этом адвокату Оскара, который заверил меня, что его не вернули бы под арест, увидев в нашей компании, но тогда мы этого знать не могли. По отношению к Оскару в Южной Африке было много общественного гнева, и, как мне кажется, власти запросто могли решить посадить его в камеру, чтобы не допустить возмущения людей по поводу особого отношения.

Отношение к Оскару действительно было особым, только, как мне кажется, совсем в противоположном смысле. Власти настолько боялись, что люди подумают, будто они обращаются с ним слишком мягко, что старались быть максимально жесткими. Об этом, собственно, говорит результат: после первого суда, когда его признали в неумышленном убийстве, Оскара посадили на пять лет. Общественность возмутилась, и в результате апелляции в ноябре 2015 года Оскара Писториуса признали виновным в умышленном убийстве. После многочисленных судебных заседаний и продолжительных прений сторон в ноябре 2017 года Оскара приговорили к 15 годам тюрьмы за вычетом уже отбытого срока.