Марк Уильямс-Томас - Охота на убийц. Как ведущий британский следователь раскрывает дела, в которых полиция бессильна

Известно, что среди мужчин, с которыми связалась Сара Белфорд, как минимум один продавал порнографию с участием взрослых, любил сам фотографировать и снимать на видео девочек-подростков. Подруга Сары назвала мне его имя и сказала, что видела ее в его квартире, расположенной над видеосалоном, которую, возможно, он использовал в качестве студии для съемок. Сара, по ее словам, была там с мужчиной, которого назвала китайцем. Она была уверена, что Сара связалась с этими негодяями, и в итоге была убита ими либо кем-то с ними связанным. Она дала мне целый список имен, который я передал полиции.

Не все в этом списке были людьми, предположительно насиловавшими Сару и других девочек. В нем была девочка, которая, как мне сказали, поссорилась с Сарой, и вполне могла рассказать подробнее о происходившем в то время. Чем больше мне удастся узнать о последних месяцах жизни Сары, тем лучше. Это поможет собрать доказательства для полиции, если они когда-либо решат предъявить кому-нибудь обвинения в ее убийстве, а Вики сможет лучше понять, что творилось в то время в суматошной жизни ее дочери. Вряд ли это как-то утешит, но хотя бы даст возможность во всем разобраться.

Мне сказали, что некоторые сотрудники департамента социальных служб, имевшего отношение к делу Сары, были в курсе, какого рода люди ошивались вокруг детских домов, выискивая потенциальных жертв. Им было велено не вмешиваться – это напоминает, как власти закрывали глаза на некоторые случаи насилия, происходившие в Рочдейле и других городах по всей Англии, о которых стало известно лишь недавно. Придется покопаться, чтобы больше узнать об этих обвинениях: после дела Сэвила я устал от отговорки «Мы не знали», когда было понятно, что на самом деле власти были прекрасно осведомлены, но попросту ничего не предпринимали.

Я часто думаю о том, какое влияние оказывают проводимые мной расследования на людей, имеющих к ним отношение, на родных жертв. Родители Джесси Эрл (см. девятую главу) сказали мне, что были очень довольны результатом расследования ее смерти, но эмоционально им было чрезвычайно тяжело день за днем заново через все это проходить. Их боль немного утихла. За годы, прошедшие после исчезновения дочери, они постепенно ее подавили. Разумеется, время от времени она снова дает о себе знать, но в ходе нашего расследования им приходилось заново переживать эмоциональную травму из-за потери дочери. Я дал понять, что знаю, насколько, должно быть, тяжело им приходится: они думали, что теперь держат все под контролем, но происходящие события вновь всколыхнули все эти спящие чувства.

Легко недооценить, насколько сильные эмоциональные реакции могут быть спровоцированы журналистами-расследователями, которые вторгаются в жизни других людей, чтобы сделать репортаж, а потом просто продолжают жить, как ни в чем не бывало. Мы встречаемся с семьями жертв в самые тяжелые для них времена, оставляя после себя страдания. После успешного суда и приговора либо когда дело попросту закрывается, сотрудники по связям с семьей зачастую поддерживают контакт с родственниками на протяжении многих лет после произошедших событий.

Я сам стараюсь оставаться на связи с людьми, с которыми приходилось работать. Я говорю им: «У вас есть мой номер. Если когда-нибудь потребуется моя помощь, просто позвоните». Возьмем, к примеру, дело Мэтью Грин – я продолжал работать с семьей, пока расследование не зашло в тупик, но как только они узнали, что Мэтью жив, Полин снова связалась со мной. Я был рад, что они мне позвонили, и хочу верить, что все, с кем я работал после ухода из полиции, знают, что я всегда готов к разговору. Я постоянно подчеркиваю, что они могут звонить мне в любой момент до конца моей жизни.

Я видел, что происходит с годами с родителями, братьями и сестрами пропавших без вести людей. Они продолжают жить, потому что у них нет другого выбора. Либо их полностью поглощают чувства – ненависти, злости, вины, всего не перечесть, – и весь этот негатив в итоге их убивает. Либо они день за днем учатся справляться с этими чувствами, и со временем их ярость угасает, позволяя жить дальше.

Больше всего мне жалко людей вроде мамы Луизы Кей, которая погибла, так и не узнав, что случилось с ее дочерью. Умирать, так и не выяснив правды, не зная, где твой ребенок, как он встретил свою смерть, должно быть, просто невыносимо. Потеря ребенка – определенно одна из самых больших трагедий, которая только может случиться в жизни человека. Об этом даже думать тяжело, а когда ребенок умирает при невыясненных обстоятельствах, боль становится запредельной.